Василий денег посылать даром не хотел, не потакал жадности ханской, переменил учтиво формы обращения в грамотах. Вместо челобитья стал писать известное татарское выражение «много-много поклон». И с гонцами ханскими стали обращаться не так почтительно. Хан писал Великому князю: «Наши гонцы сказывают, что их по старому обычаю не чтишь, и ты бы их чтил. Кто господина захочет почтить, тот и собаке его кость бросит».

Фёдор, вернувшись домой, узнал, что у сына его появилась избранница, тоже из семьи купеческой, Варвара именем. Сын ждал возвращения отца из похода, чтобы заручиться благословением родительским. Да и пора бы, а то несолидно. У сына несколько лавок, на ноги твёрдо встал, а всё холост, когда его сверстники женаты, а у некоторых детишки появились. Фёдор, ни разу невесту не видевший, согласие дал. Сын его человек разумный и легкомысленного выбора не сделает. Заслали сватов, да, видно, молодые уже сговорились, а родители невесты не против. Пётр в делах торговых удачлив и разумен, а отец его – Фёдор, так и вовсе стрелецкий голова и боярский сын, родителям невесты лестно. Нечасто бывает, чтобы купцы имели в родстве дворянина, пусть и низкого чина.

Не откладывая в долгий ящик, молодые обвенчались, сыграли свадебку. Приданым Митрофан, отец Варвары, молодым избу подарил на Сретенке. Приданое щедрое, даже по московским меркам.

По весне полк начал пополняться новиками. А ещё Фёдору прислали товарища, как назывался тогда заместитель. Товарищ стрелецкого головы, боярский сын Онуфрий Колода, ранее служил в пушечном наряде. Видимо, в Разрядном приказе посчитали – пожилому Фёдору надо искать замену. Пока Фёдор ещё полон сил, Онуфрий войдёт в курс дела. А ещё сочли, что пушки и пищали – это почти одно и то же, порох, огненный бой, хотя тактика применения совсем разная. Фёдор разбил новиков на сотни, поставил сотниками и десятниками старослужащих из числа толковых и имевших боевой опыт. Фёдор справедливо считал, что командовать даже небольшой боевой единицей может лишь человек, сам побывавший в бою, не струсивший и действовавший правильно. Кроме того, его полк был на хорошем счету, ни разу не бежал из боя, не ослушался приказа воевод.

Да только Фёдор, не раз участвовавший в боевых походах, считал, что Великий князь воеводами не всегда ставит людей способных. Он хорошо помнил Даниила Щеню. А нынешние – что Дмитрий Жилка, брат Василия, что нерешительный и осторожный до трусости Бельский, Щене в подмётки не годятся. Великий князь возвышал людей, лично ему преданных, а не по способностям их ратным.

Товарища Фёдор усердно вводил в курс дела, показывал перестроения, тактику огненного боя. Зато у самого прибавилось свободного времени, которое он с удовольствием проводил в кругу семьи. Сожалел, что раньше не было времени, но он мужчина, воин и государство должен оборонять от недругов.

Летом, уже ближе к осени Фёдор стал дедом, у Петра родился сын, которого нарекли Даниилом. Уж как Фёдор рад был! После крещения закатил пир, пригласив родню и сослуживцев, милых сердцу.

А Великий князь был в печали, шли годы, а Соломония Сабурова, великая княгиня, была бесплодна, тщетно употребляя все снадобья, предписываемые знахарками. Беременности не было, исчезала любовь мужа. Василий задумывался. Неуж придётся престол завещать брату Юрию?

Однажды, проезжая на позолочённой колеснице, Великий князь увидел на дереве птичье гнездо, заплакал и сказал: «Птицы счастливее меня, у них есть дети!»

После жаловался боярам:

– Кто будет моим и государства наследником? Братья ли, которые не умеют править и своими уездами?

Бояре ответствовали:

– Государь! Неплодную смоковницу посекают, на её месте садят иную!

Бояре меньше заботились о государстве, а думали больше о себе, привыкшие к порядку вещей, установленному при Василии. Они надеялись сохранить своё привилегированное положение при наследнике Василия. Они боялись злой участи, взойди на престол Юрий, брат Василия, дабы он приведёт своих придворных. Следуя их советам и желая иметь своего сына, государь решился на дело – отвергнуть от своего ложа добродетельную супругу, которая двадцать лет жила единственно для счастья Василия. Митрополит Даниил, более внимательный к миру, нежели к духу, намерения Василия одобрил против устава церковного.

Разрешив узы брака, Василий не мог вторично сочетаться браком. Чья жена с согласия мужа постригается в схиму, тот должен сам отказаться от мирской жизни.

Василий предложил Соломонии добровольно «уйти» от мира, она отказалась. Тогда устроили насилие. Иван Шигона, боярин, действуя именем Василия и угрожая побоями, вывез её из дворца кремлёвского и отвёз в рождественский Девичий монастырь, где её постригли в монахини под именем Софии и свезли в суздальский Покровский монастырь, от глаз подальше. Случилось это в ноябре 1525 года, вызвав в народе неодобрение. За царя стояли только приближённые бояре. Государя осуждали, Соломонию жалели.

Василий Иванович, презрев разговоры, получил от митрополита согласие на новый брак и через два месяца после развода, в январе 1526 года, венчался с Еленой Глинской, дочерью умершего князя Василия Львовича Глинского, родной племянницей Михаила, известного своими предательствами. Бояре московские были немало изумлены. Елена была красива, но воспитана в немецких традициях, к которым тяготел её дядя. Россиянки же наущаемы были родителями целомудрию, кротости и добродетели. Василий поддался чарам Елены, его не любившей, желая выглядеть моложе, обрил бороду, аки католик. Более трёх лет Елена не могла забеременеть, ходила пешком в святые обители, раздавала милостыню юродивым и пустынникам, моля о чадородии. Многие злорадствовали, осуждали брак Василия и Елены, предсказывали, что Бог никогда не даст ребёнка. Но через год Елена забеременела и 25 августа 1530 года родила сына Ивана, а через год с небольшим ещё одного сына, слабого умом – Георгия.

Вся Русь была в полном восторге от появления наследника. Через десять дней Великий князь отвёз младенца в Троицкую лавру, где игумен Иоасаф Скрипицын вместе с благочестивыми иноками Кассианом Босым и Даниилом Переславским окрестили мальчика. Обливаясь слезами умиления, родитель принял первенца, положил на раку Святого Сергия, моля угодника быть наставником и защитником. На радостях Василий щедро сыпал золото в казну церковную, велел отворить все темницы и выпустить узников, снял опалу со многих знатных людей – князей Фёдора Мстиславского, Щенятева, Суздальского-Горбатого, Плещеева, Морозова, Ляцкого и многих других.

После рождения второго сына, Георгия, государь позволил меньшему брату Андрею жениться на княгине Хованской, Ефросинье.

В год рождения первенца Василий Иванович вновь отправил армию на Казань. Судовой ратью командовал князь Бельский, а конной – князь Михаил Глинский, освобождённый из темницы хлопотами племянницы. Фёдор, как узнал, кто воеводы, схватился за голову и от участия в походе отказался, ссылаясь на немощь и болезни. Уж он-то знал цену обоим. Его худшие предположения оправдались.

Опрокидывая мелкие отряды казанцев, конница Глинского переправилась через Волгу, со-единилась с судовой ратью и 10 июля осадила город. Пользуясь небрежным несением караулов татарами, охочие люди Передового полка подобрались к городской стене и подожгли её. Пожар занялся знатный. Когда брёвна прогорели, пешцы бросились на приступ и заняли острог, который являлся предместьем Казани. Защитники острога бежали к городским воротам, которые для них открыли.