Федорова можно было понять. Он работал над проблемой, куда приткнуть японские винтовки «Арисака» и патроны для них, которые царское правительство закупило в довольно большом количестве, и они без дела валялись на складах.

Я доложил, что представленная на чертеже система неперспективная по причине несоответствия избранной автоматики типу патрона, а избранный патрон пригоден только для стрельбы из винтовки или для стрельбы из пулемета Максима со стволом калибра 6,5 мм.

Автоматическое оружие скоро станет самым востребованным видом оружия, и все опасения, что на них не хватит патронов, абсолютно беспочвенны.

Для автомата нужно разрабатывать специальный патрон ходового калибра для нашей страны, то есть три линии или 7,62 мм.

Патроны для автоматического оружия давно разработаны и не нужно открывать Америку. Это пистолетные патроны 38-го калибра (девять миллиметров) типа «парабеллум» и патроны 30-го калибра (семь целых шестьдесят две сотых миллиметра) типа «маузер». Есть американские патроны 45-го калибра (одиннадцать целых и сорок три сотых миллиметра) типа «кольт», но они для нашего автоматического оружия не нужны.

Автоматы с пистолетными патронами так и будут называться пистолет-пулеметами. Автоматика в них основана на отдаче свободного затвора.

Пистолет-пулеметы являются оружием ближнего боя, и для них достаточно двухсот-трехсот метров прицельной дальности стрельбы.

Я взял карандаш и набросал схемы пистолета-пулемета системы Судаева образца 1943 года и пистолета пулемета МP-40, который все ошибочно называют «шмайсером».

В уголке я нарисовал схему советского пистолета Макарова, использующего систему отдачи свободного затвора. Отличный пистолет. Ему бы использовать патроны «парабеллума» или «маузера», цены бы ему не было.

Иноземцев и Скульдицкий смотрели на меня с удивлением.

«Ни хрена себе поручик, – вероятно, думали они, – откуда он все это знает?»

– А откуда вы все это знаете? – спросил меня полковник Иноземцев.

– Как вам сказать, – затруднился я с ответом, – читать чертежи должен любой человек с высшим или средним техническим образованием, ну, и у человека должна работать фантазия и способность совершенствовать те системы, которые очень сложны и в силу своей сложности не применяются, хотя заложенная в них первоначальная идея весьма перспективна.

– Господин поручик, – спросил меня полковник Иноземцев, – что вы бы сделали, если вам поставили задачу в короткий срок перевооружить армию?

– Извините, господин полковник, – сказал я, – ребенок рождается через девять месяцев после зачатия, и только к семнадцати годам он вступает в большую жизнь, не зная, куда приложить свою силушку. Если бы было десять лет в запасе, то можно было собрать всех Кулибиных и научить их делать то, что надо. А я чувствую, что времени у империи и ЕИВ в обрез. Поэтому нужно смотреть на то, что уже сделано в мире, и копировать эти образцы для своей армии. Третьего не дано. Затем, изменение тактики действий войск в связи с применением новой техники и вооружения. Реформу армии придется проводить в особых условиях.

– Господа, вынужден вас оставить, – сказал полковник Иноземцев, – через пять минут должен быть на докладе у главноначальствующего. Прошу подождать меня в приемной.

Мы встали и вышли из кабинета, устроившись в приемной.

– Господин подполковник, – обратился я к Скульдицкому, – не можете ли объяснить, что здесь вообще происходит?

– Что тут объяснять, – сказал начальник жандармского управления, – идут ваши смотрины. Из канцелярии ЕИВ пошла команда проверить ваши способности на предмет предвидения будущего. По старинке поручили это Отдельному корпусу жандармов. Мы хотя сейчас и подчиняемся департаменту полиции, но раньше нашим начальством было Третье отделение ЕИВ канцелярии. Вот мы и обеспечили выполнение указания. Но нужно еще и военное сопровождение, так как опасность войны в Европе не уменьшается, поэтому была задействована канцелярия ВУК Главного штаба. И, самое главное, все это делается с подачи святого старца, вхожего к наследнику цесаревичу и матушке-государыне.

– Заумно все сделано, Владимир Иванович, – сказал я. – Чуть что, Кассандру под нож и все шито-крыто. Трудно сказать, на каком участке цепочка порвалась.

– Ну, что вы, Олег Васильевич, – сказал примирительно подполковник Скульдицкий, – приближение к трону и выход в верха – это ли не есть продолжение блестящей карьеры.

– Про эти верха все русские поэты говорили по-разному. Возьмите двух Александров Сергеевичей, – сказал я. – Минуй нас пуще всех печалей / и барский гнев, и барская любовь. Или: Беда стране, где раб и льстец / одни приближены к престолу, / а небом избранный певец молчит, / потупя очи долу.

– Откуда вы все это знаете? – удивился Скульдицкий.

– Historia est magistra vitae, – сказал я.

– Чего?! – возмутился жандарм.

– История – учительница жизни, – сказал я. – Кто-то из древних сказал, кто-то записал, авторство неизвестно, но истина в истории так и осталась.

– Что же вам история такого насоветовала, да еще на латыни? – саркастически спросил подполковник Скульдицкий.

– Nullus est, qui stare non possit, – сказал я.

– А это еще чего? – начал сердиться Скульдицкий.

– Нет такого гуся, который не умел бы стоять на одной ноге, – также бесстрастно сказал я. Видно было, что с латынью в гимназии у него дружбы особой не было. А кто эту латынь знает? Врачи, да и то только в пределах названия болезней и названия трав и лекарств.

– А это как прикажете понимать? – у подполковника, похоже, начался заворот мыслей. И, если сказать начистоту, то любой человек моего времени тоже по-разному бы понимал эту пословицу. – То ли вы кого-то хотите назвать гусем, то ли вспоминаете Рим, который спасли гуси, намекая на нас, как на спасителей Отечества?

– Что вы, господин подполковник, – сказал я примирительно, – разве мог бы я проявить такую бестактность по отношению к человеку, старшему меня по возрасту, по чину и по положению. Я выучен стоять на одной ноге и поэтому действую в рамках присяги и воинских уставов.

– Ах и хитрец же вы, – засмеялся подполковник, – вам пальца в рот не клади.

«Adeo in teneris consuescere multum est, – подумал я про себя. – Вот как много значат приобретенные смолоду знания (Вергилий). И откуда мне все это набилось в голову. Похоже, все от того, что мне где-то в этих краях стукнули по черепушке и что-то там включили».

– Да, кстати, Олег Васильевич, – сказал подполковник, – вашего крестника выписали из больницы с диагнозом «здоров». Шизофрения излечилась полностью, хотя я в этом очень сомневаюсь. Амнезия у него не прошла, но зато он научился всему, что нужно для нормальной жизни, и сейчас занимается с репетитором по программе гимназии. Ему как больному, не имеющему родственников, помогает Российское общество Красного Креста.