– Что происходит? – тихо спросил вояка, недоуменно посмотрев в красные глаза монстра.

Вместо ответа робот усадил его к себе на загривок и, придерживая мужчину манипуляторами, чтобы не упал, помчался вперед. Попутно он снес вторую створку ворот, и та повисла на одной-единственной петле.

Впрочем, в те мгновения Фреда и Рухлядь беспокоила только телега с убегающим Угрюмом.

Сам мужчина в маске тем временем как раз дал скакунам отведать хлыста, и те понесли его прочь из жуткого логова, прочь от полумертвых пленников и преследующих его хомо и био.

«Возможно, не стоило нам полошить его раньше времени, – запоздало подумал Фред. – Хотя что теперь рассуждать – догонять надо!..»

Рухлядь пронесся мимо тюремных камер, и Фред увидел, как грязный и невероятно лохматый нео пытается достать сидящего в соседней клетке светловолосого парня массивной волосатой лапой.

«Агап?» – мелькнуло в голове вояки.

В следующий миг грянул выстрел, и нео, содрогнувшись, замертво рухнул на пол. Фред обернулся: стреляла, конечно же, Кира – это ведь к ее драгоценному брату приставал грязный дикарь.

– Сестра! – воскликнул Агап.

– Брат! – проорала она в ответ.

– Фред, надо выломать прутья решетки!.. – крикнула девушка вдогонку убегающему био.

– Вернусь – выломаем! – проорал Фред.

Он не знал, услышала ли она его… да, в общем-то, и не особо переживал на этот счет. Его захватила погоня. Рухлядь мчался на всех парах, стремительно нагоняя запряженную фенакодусами телегу. Фред уже видел виновника всех их бед – огромный, в своей неизменной черной маске, он восседал на козлах и отчаянно бил скакунов хлыстом.

Угрюм явно еще не смирился с тем, что обречен.

Фред ожидал, что Рухлядь сейчас схватит телегу манипуляторами и швырнет ее в сторону, однако вместо этого стальной паук забросил в повозку своего «пассажира». Мужчина приземлился на бок и пару мгновений лежал, не понимая, что произошло.

А потом поднял голову и встретился взглядом с Угрюмом.

И, что самое странное, его глаза показались Фреду до боли знакомыми.

– Мирон? – вдруг прорычал сидящий на козлах мерзавец.

Это имя, «Мирон», прорвало плотину, и потерянные воспоминания снова хлынули обратно в память, шустро заполняя собой ее отсеки. Вояка вспомнил, что он – сталкер Павел Миронов, он же Мирон, сотрудник НИИ, который специализируется на исследовании Зон повышенной аномальности. И что родом он из другого мира, поэтому и не знает многого о мире этом, куда его забросили с помощью специального артефакта сотрудники НИИ, дабы нашел пропавшую группу из двух человек – сталкера Ворона (двоюродного брата Мирона) и ученого Сергея Караваева.

И вот именно Сергей Караваев взирал сейчас на Фреда-Мирона через прорези в черной маске. Караваев и был Угрюмом, держащим в ужасе все Куркино. Сталкер смотрел на здоровяка и не мог понять, почему тот так изменился. Мирон помнил Караваева худым мужчиной, который ходил, сгорбившись, и, как будто, всегда прятал взгляд. Теперь же пропавший ученый взирал на сталкера нагло, вызывающе, и был здоров, точно Бартаб.

– Серега? – пробормотал Мирон, не веря своим глазам. – Караваев? Что же с тобою стало?..

– А, признал меня, значит?!. – спросил бородач, неожиданно расплываясь в улыбке. – Ну молодец… А что до изменений, так это все Красное Поле Смерти – поздоровел я в нем… да и поумнел. Понял, что вот он, мир, для меня подходящий, а не ваш… – Он презрительно фыркнул. – Там я – кто? Жалкий ученый. А здесь? Здесь могу стать хозяином всего города! Да что там города – мира! У них тут – куча мутировавших растений, зверей, но они даже не подозревают, как это использовать. Им просто не хватает мозгов!.. Понимаешь, Мирон? А, ни черта ты не понимаешь…

Телега продолжала нестись по прямой и раскачиваться на ухабах: Караваев больше не следил за дорогой, слишком увлеченный беседой со старым знакомцем.

– Что с Гришей? – хмуро осведомился Мирон. – Где он?

– А нет больше никакого Гриши, – препогано фыркнул мерзавец. – Убил я его. И сожрал.

– Что? – выпучил глаза сталкер. – Ты… что сделал?

– Убил и съел! – неожиданно разозлившись, воскликнул Караваев. – А нечего было называть меня дебилом! Я не дебил, а гений, гений, слышишь ты, Мирон?

Дальше сталкер действовал на инстинктах, с выключенной головой. На «раз» выхватил из кармана пистолет, на «два» поднял его, на «три» выстрелил. В те секунды Мирона мало волновало, зачем Громобою понадобился Угрюм. Сталкер думал только о погибшем брате, и ненависть к убившему его безумцу переполняла душу вояки.

Угрюм вздрогнул всем телом и, разом обмякнув, свалился с козел на асфальт.

Мирон обернулся, ища взглядом Рухлядь, и робот моментально сгреб его манипуляторами. Сталкер подумал, что Громобой, разозлившись, даст био команду свернуть шею распоясавшемуся вояке, но вместо этого стальной «паук» снова усадил мужчину на загривок и повез обратно в дом.

По дороге Мирон прокручивал свои воспоминания снова и снова, пытаясь восстановить всю цепочку событий.

Однако весть о смерти брата, вновь обретенного после амнезии, произвела на него слишком тяжелое впечатление.

Эпилог

– Я все понимаю… но вот такого – нет. Не могу, – в который уж раз за последние полчаса сказал Громобой.

Они стояли посреди развороченной тюрьмы покойного Угрюма и осматривали клетки. Кира общалась с освобожденным братом, а Ван и Лара безуспешно искали Танга в полуразрушенном доме. Громобой милостиво дал им в помощь Рухлядь, но пока это не принесло никакого результата.

– Примерно понимаю, как это выглядит в твоих глазах, – сказал Мирон, покосившись на нейроманта исподлобья. – Но иного объяснения у меня нет. Это – моя настоящая память.

– До этого ты говорил, что тебя зовут Фред, – угрюмо буркнул бородач.

– Ну, мне нужно было как-то называться, – пожал плечами сталкер. – Так что я увидел надпись на стене, ну и…

– Не нам его судить, милый, – торопливо сказала Бо, видя, что Громобой снова открывает рот, дабы что-то сказать. – Вспомни, что случилось со мной и чем все едва ли не закончилось.

– Помню, – вздохнул нейромант. – Права ты. Но, блин, зачем ты его убил… Мы же теперь… – Он скользнул горестным взглядом по Бо. – Ничего не получится…

И в этот момент Мирон наконец все понял. Понял, чего на самом деле хотели Бо и Громобой от покойного ученого Караваева. Нейромант мечтал не просто вернуть жене руку – он хотел избавить ее от шрамов, лишивших ее лицо значительной части прежней красоты. Мирон ничего не знал о трагедии, случившейся с Бо, но последствия ее он наблюдал с самого момента знакомства.

– Но ничего, ничего, мы попробуем! – ободряюще сказал Громобой. – У него ведь остались какие-то зелья, в его лаборатории? Ты изловишь какую-нибудь крысособаку, и мы…