Лицо Ивана больше не растерянное, на нем застыло торжество, а в глазах – незнакомый фанатичный блеск.

– Прости, избранница, – и голос чужой, не Иванов.

– Что ты с ним сделал?! – Ненависть заставляет забыть о страхе.

– Ничего особенного, Клер. Я просто пообещал твоему другу деньги, много денег. Он очень смышленый, а мне нужно было, чтобы за тобой кто-нибудь присматривал. Я изучал тебя, девочка. У тебя очень необычная кровь. Наверное, ты могла бы стать спасением нашего рода.

– Корнеева, – Иван пытается коснуться ее руки, Света брезгливо морщится, – ты не представляешь, какая сила в нем… в князе! Он поделится с тобой! Ты избранница, особенная. В тебе его кровь.

– Ты же ученый, как ты можешь верить в такое?! – Она стряхивает руку Ивана, отступает на шаг. – Он же монстр! Он людей убивает! Он Ритку… – Сердце пронзает догадка. – Это ты?..

– Ритка оказалась пустышкой, – Иван равнодушно пожимает плечами. – Она хотела острых ощущений, я их ей дал. Думаешь, ей был нужен мужчина? Нет, ее интересовали статус и бабки…

– Ты и Ритка?..

– Не я – Рем. Он другой, особенный. Это Рем встретил тебя тогда на аллее. Ему бы удалось убедить тебя присоединиться к нам, и многих проблем удалось бы избежать. Но тот придурок, этот твой новый дружок, он все испортил. Князь, – в глазах Ивана обожание и подобострастие, – с ним обязательно нужно разобраться!

– Молчать! – Под сводчатым потолком грохочет эхо. – Я сам решу, что мне делать. Подойди ко мне, Клер.

Она не хочет, но ее, мягко и настойчиво, подталкивают вперед. Вот он – князь. Протяни руку – и коснешься черной инквизиторской мантии.

– Не бойся, девочка. Не надо меня бояться… – Капюшон ползет вниз.

Света пытается зажмуриться, чтобы не видеть это страшное лицо, но тело больше не подчиняется ей.

У князя черные глаза, в них можно отыскать свое отражение. Смотреть на отражение интереснее, чем на красные луны, безопаснее… Только бы устоять, не рассказать этому гаду о Сабу…

– …Тебе не будет больно, моя Клер, – голос доносится издалека, он как-то связан с отражениями, вот только как?.. – Скоро все закончится…

Лезть в реку не хотелось, но выбора нет: к дому иным путем не подобраться. Сабурин сбросил кроссовки, снял куртку и футболку. Со штанами решил не расставаться, в штанах оно как-то солиднее. А мобильник с собой в воду не потащишь. Значит, контрольный звонок – и прощай, чудо техники. Придется по старинке, без связи.

Вода была теплой, и это радовало. Супермен, клацающий зубами от холода, на героя не тянет. Ему приходилось заставлять себя думать о всякой ерунде, лишь бы избавиться от мыслей о Белоснежке. Он не аналитик, он человек действия. Пришло его время.

От зажатого в зубах «макарова» успокаивающе пахло смазкой. Эх, тут бы не пистолет, а «калаш», да еще чтобы пули были серебряными, для надежности…

Сабурину повезло: пирс никто не охранял. На всякий случай минут десять пришлось посидеть под склизким от постоянной сырости настилом и понаблюдать за домом. Все спокойно, можно выдвигаться.

Земля мягко пружинила под босыми ногами, скрадывая звук шагов. Сейчас главное – добежать вон до того сарайчика, спрятаться в спасительной темноте, снова осмотреться, а дальше уж действовать по обстоятельствам. Луна, собака, так ярко светит! В городе ее почти незаметно, а здесь, смотри ты. Пожалуй, до сарайчика придется не бежать, а ползти на пузе.

Ползти было неприятно: холодно и колко, зато относительно безопасно. До спасительного укрытия, которое при ближайшем рассмотрении оказалось лодочным ангаром, Сабурин добрался без происшествий. Прижался мокрой спиной к стене, отдышался, хотел уже двигаться дальше, когда услышал голоса.

– Лодка готова, хозяин, – голос молодой, уверенный и самую малость подобострастный.

– Гости? – А вот этот сиплый, неприятный.

– Все собрались, ждут вас.

– Взрывчатку проверил?

– Проверил, осечки не будет. Ровно через полчаса все здесь взлетит на воздух.

– А ставни?

– Уже опустил, остались только двери.

– Рем, ты должен еще кое-что для меня сделать, – в сиплом голосе никаких эмоций, разве что легкое недовольство. – Эти олухи ждут обряда посвящения. Девочка готова. К тому моменту, когда дом взлетит на воздух, она должна быть уже мертва. Я обещал ей легкую смерть, ты уж постарайся.

– Сделаю, хозяин. А что с теми двумя?

– Их тоже нужно убрать, чтобы не подняли паники раньше времени. Все, иди, Рем. Встретимся в городе.

Вода с волос тонкими ручейками стекала на лоб и щеки. Сабурин вытер лицо и осторожно выглянул из-за ангара. На пирсе стояли двое: высокий мужик в костюме с «дипломатом» в руке и какое-то недоразумение в черном балахоне. Поверх балахона в лунном свете что-то поблескивало. Эх, жаль, что эти двое далеко, лиц не рассмотреть.

– Поторопись, Рем, – мужик в костюме развернулся и быстрым шагом пошел в сторону моторной лодки, а тот, что в балахоне, постоял немного и направился к дому – убивать Белоснежку…

Вот и пришло время для решительных действий. Тут уже не до анализа, тут главное – не опоздать.

Сабурин двигался бесшумно, как кот, но Балахон все равно почувствовал его приближение. Почувствовать-то почувствовал, но среагировать не успел. Легкий тычок рукояткой «макарова» в затылок сбил его с ног. Хорошо, если только оглушил, а не отключил окончательно. Балахон нужен ему в здравом уме и твердой памяти, без этого урода на поиски Белоснежки может уйти уйма времени, а его-то как раз и нет.

Мужик оказался тяжелым, чтобы перекатить его тушу с живота на спину, пришлось поднапрячься. Зато удар Сабурин рассчитал верно: жив Балахон, вон как глазюками зыркает.

– Кто ты такой? – еще и вопросы задает. А глазюки-то какие черные.

– Будешь орать – убью, – сейчас не до церемоний, там Белоснежка одна с этими упырями.

– Смотри… – Голос у Балахона изменился, стал тягучим, как сироп. – В глаза мне смотри…

Сабурин посмотрел: глаза как глаза, только черные.

– Опусти пистолет… медленно, – это ему что ли? Ой, какой затейник этот вампирский прихвостень! – В глаза смотри, пистолет опусти… Черт!

От удара кулаком в челюсть голова Балахона откинулась назад, изо рта вырвался стон боли и, кажется, удивления.

– Загипнотизировать меня решил? – Сабурин сжал пальцы на бычьей шее, посильнее надавил на кадык. – Так тебе не повезло – не гипнабельный я.

Их проверяли на гипнабельность еще во время учебы в академии. Тщедушный мужичок с просвечивающей сквозь редкие волосенки лысиной вырубил практически всех сабуринских однокурсников. Самых стойких осталось всего пять человек, и с каждым мужичок работал индивидуально. Двое из пятерых оказались стопроцентно нечувствительны к гипнотическому внушению. Сабурин был одним из этих двоих. А теперь, пожалуйста, – Балахон пытается превратить его в зомби, так же, как совсем недавно Белоснежку. Вот кто был на той аллейке…