Не выдерживая оскорблений, замахиваюсь, и громким шлепком моя рука ударяет девушку по лицу. Она охает и драматично падает на пол, хотя не так уж и сильно я ей врезала. Но внутри меня клокочет злость и ненависть к ней. Впутывать сюда отца я не позволю, каким бы он ни был в бизнесе, но никогда ни убивал людей!

Хватаю её за волосы и поднимаю лицо ко мне.

– Ты меня вывела, Саммер. Ты больная истеричка, считающая, что все здесь будут заботиться о тебе. Нет, ты этого не заслужила. Ты довела меня до того состояния, в котором я готова отказаться от тебя и передать всю имеющуюся информацию твоим родителям, чтобы добить их окончательно. Радуйся, что ещё дышишь, скоро тебе перекроют кислород полностью, – с яростью шиплю я и дёргаю её за волосы.

– Посмотрим, Мира, кто первый задохнётся. Ты не в курсе, но я уже подготовила кадры, и теперь твоя очередь трястись от страха. Твой папочка будет крайне удивлён тем, кто был твоим первым мужчиной, – её губы растягиваются в неприятной улыбке, кажется, словно мои руки утопают в дерьме. Отпускаю девушку и подхватываю сумку с постели.

– Зато я никогда не принимала наркотиков и не заставляла парней трахаться со мной, чтобы обворовывать их, Саммер. Они сами меня хотят, в том числе и Рафаэль. И, возможно, я даже обдумаю вариант смены своего парня. Так, просто для развлечения и доказательства того, что ты никого не интересовала, как человек, только, как вещь, которую могут трахать. До завтра, милая, а я отправлюсь к себе, чтобы принять расслабляющую ванну. Чмоки-чмоки, – целую воздух и выхожу из спальни, хотя хочется избить её до полусмерти за тот страх, который появляется внутри меня.

Меня кто-то спрашивает о плакатах, и я машинально киваю, сбегаю от них, чтобы побыть одной. Господи, слишком о многом надо подумать. Слишком. А я так устала от всего, что хочется сбежать отсюда. Сколько раз я убеждала себя, что это лишь временно, найду подходящую девушку и исчезну, меня отчислят, и я, наконец-то, обрету долгожданную свободу. И вот что вышло. Не могу уйти, потому что никогда не доверяла Саммер, никогда не верила в то, что она отпустит ситуацию и смирится со всем. Я могу винить кого угодно в происходящем, но если бы меня всё это не раздражало, то сейчас бы мои мысли не путались, и я бы не выдала своего настоящего отношения к ней.

Я должна успокоиться, ведь в любой момент есть возможность позвонить папе и всё рассказать, показать ему то, что я храню. Но разве это не будет означать, что я сдалась и поступаю, как ребёнок? Он снова начнёт ругать меня и доказывать, насколько я безбашенная идиотка, которая уверена в будущем, лишь благодаря ему и его деньгам. Слышала. Особенно в прошлом году. Каждый день. Помощи от папы я не увижу, значит, придётся решать всё самой. Да и не хочу я обращаться к нему, это лишь секундная слабость и усталость сказывается, раз я думаю о таком. И…

– Мира, я могу с тобой поговорить? – Тяжело вздыхаю и поднимаю голову к стоящему напротив меня Рафаэля. Надо было дверь закрыть, но слишком ушла в себя и забылась.

– Мон шер, не сейчас, – хмуро отвечая, пытаюсь вновь поймать незавершённую мысль.

– Нет, сейчас. Меня уже задолбало, как вы пинаете меня из стороны в сторону. У меня есть очень важная тема, и она касается тебя, – он тычет в меня длинным ногтем. И я непроизвольно улыбаюсь.

– Какой у тебя маникюр, мон шер, – замечаю я, подавляя смех. Парень мрачно бросает на меня взгляд и тут же прячет руки за спину.

– По твоей милости, кстати. И я не знаю, чем их снять, – возмущённо бубнит он.

– Сделай вот так. О-ля-ля, – хихикая, прикладываю руки к щекам и хлопаю ресницами.

– Ни черта, – шипит он, дёргаясь в мою сторону.

– Ну пожалуйста, – тяну я, стараясь не расхохотаться в голос.

– Тогда ты поговоришь со мной?

– Да.

– Обещаешь?

– Да.

Рафаэль вздыхает и прикладывает руки с длинными розовыми ногтями к щекам. Этот вид широких плеч, мускул, играющих под чёрной кофтой, недовольных серо-зелёных глаз и щетины на его лице, буквально разрывает меня от смеха. Нет, я видела много юморных ситуаций, но, наверное, у меня сдают нервы, и я хватаюсь за живот, громко хохоча над видом этого недоразвитого трансвестита.

– Прекрати, – обиженно говорит он и садится рядом со мной. А я не могу, смотрю на него и так смеюсь, что даже слёзы выступают. Его глаза теплеют, и лицо озаряется улыбкой, Рафаэль пытается спрятать её. Он тоже тихо смеётся, пытаясь куда-то убрать свои мужские руки с мозолями и грубой кожей, но с идеальным маникюром.

Не знаю, сколько проходит времени, пока наш смех наполняет всю комнату. И это так больно. Мне больно, ведь я не помню, когда могла хохотать с такой лёгкостью над самым примитивным событием. Понимание этого приносит горечь, а я, затихая, смотрю на Рафаэля и продолжаю осознавать, что поменялось моё отношение к нему. Нет, он остаётся моей жертвой, но сейчас мне хорошо. Странным образом все проблемы отходят на второй план, и меня даже не волнует, кто он такой, сколько у него денег, и где мы находимся.

Мира

– Теперь я могу поговорить с тобой? – Подавляя улыбку, спрашивает Рафаэль.

– Если ты хочешь обсудить вчерашнее, то это…

– Да, дело в том, что я ни черта не помню. Вообще, я не знаю, что наговорил тебе и что сделал. Меня это пугает. Мои воспоминания обрываются на том моменте, когда увидел тебя на дне бассейна, по словам окружающих, я понял, что вытащил тебя оттуда и пришёл сюда, а потом воспоминания о событиях разнятся. Надеюсь, что не причинил тебе боли или… за что ты меня так? – Рафаэль, перебивая меня, поднимает руки, снова демонстрируя накладные ногти.

– За то, что напал на меня, – серьёзно отвечаю ему.

– Вот же дохлая крыса, – он кривится и потирает шею.

Рафаэль сейчас говорит правду или нет? Честно? Мне так плевать. Мне всё равно, как он относится ко мне. Меня это не должно волновать, как и его чувства к Флор. Но, вероятно, последнее меня всё же интересует.

– То есть ты не помнишь, как я плавала, а ты нырнул за мной, посчитав, что я рехнулась и решилась на самоубийство? Ты не помнишь, как ворвался в мою спальню и рассказал про мать и брата? Ты не помнишь, как признался в любви к Флор и как наговорил гадостей мне, опрокинув на эту кровать, а затем сказал, что не хочешь меня и это лишь игра? – Складываю руки на груди, прищуриваясь и наблюдая, как его губы удивлённо приоткрываются.

– О-о-о, я… видимо, заслужил. И я признался в любви к Флор? Реально? – Шокировано шепчет он.

– Ага.

– Тогда я, действительно, был не в себе, потому что отношусь к этой девочке, как к сестре, но никак не к более глубокому изучению вопроса. Она мой друг и не более, к тому же…

– С чего ты взял, что меня это интересует? – Резко перебиваю его.

– Вероятно, ни с чего, просто я хотел бы сказать тебе, что это не так. Твои выводы неверны, Флор для меня только друг, и не более. Не знаю, спиши это на моё состояние, – пожимает плечами, отводя взгляд.