– Меня, да? Тайно, чтобы никто не понял, как ты порочна, и насколько неумелый твой дружок, – выдыхает он и оставляет отпечаток губ на моей щеке.

– Только вот я не хочу тебя. Нет, реакция на женское тело у меня – физиологическая привычка. Ты. Саммер или Сиен, мне плевать, вы лишь те, кого я трахаю. Вещи, которые я могу использовать. И это лучшее, что ты могла мне ответить, Мира. Ты хочешь бедного и жалкого плебея, а он не хочет тебя. В голове не хочет. Хорошей ночи, глупая дура, – его смачный шлепок по лицу, как и выплюнутые слова, приводят меня в бешенство за одну секунду.

Рафаэль поднимается, а я заношу ногу и с удовольствием ударяю его прямо по яйцам. Он хватается за пах, скулит и сгибается. Козёл. Так со мной не поступают. И плевать на то, что я поддалась странному влиянию и своим эмоциям, перекрытым прошлыми воспоминаниями. Меня ничто не волнует, кроме желания наказать.

Подскакиваю на кровати, и мой рот раскрывается в безумном визге, закладывающем даже мои уши. Я кричу так долго и громко, отчего парень хватается за голову и потерянно смотрит на меня.

Думал, что я так боюсь твоего обнаружения, да? О, нет, мон шер, ты поплатишься за всё, что здесь разыграл. За каждое прикосновение ты ответишь, да так, что запомнишь меня на всю жизнь, как самый ужасный ночной кошмар.

– Ты рехнулась? – Шепчет он.

– Встречай своё унижение, ублюдок, – ядовито бросаю я и снова кричу до тех пор, пока не слышу громкий топот, и в мою спальню врываются девушки с газовыми баллончиками.

– Мира!

– Что случилось?

– Ты в порядке?

– А он что здесь делает?

Множество голосов заполняют мою спальню, кто-то включает свет, и я поправляю на себе халат, торжествующе смотря на Рафаэля, оглядывающего присутствующих полуголых девиц.

– Он… он ворвался ко мне… он пьян. Готовность номер один, сёстры. Мы должны проучить его, – хриплю я, указывая пальцем на ужасающегося парня.

– К бою!

– Ну держись!

Смех и радостные визги кружат вокруг меня. Наши взгляды встречаются, когда он пытается бороться с сёстрами, давшими когда-то клятву защищать наш дом от таких подонков, как Рафаэль Лоф.

Ну что, не ожидал, да? И это только начало. Эту ночь ты запомнишь надолго, и твоё наказание официально приходит в действие. А дальше я возьмусь за твою возлюбленную. Я уничтожу вас обоих.

Рафаэль

Головная боль разрывает мою голову, словно ей лупили по бетону несколько часов. Сухость в горле и жуткий свист в ушах. Я не могу двинуться, тело сковывает невозможная слабость, и жжение где-то… везде.

– Раф… ну же… Раф, скорее, очнись, – ласковый, зовущий меня голос врывается в и без того изнурённое сознание.

Пытаюсь хотя бы глаза открыть. Не выходит. Ресницы словно слиплись, да и голова кружится, тошнит жутко.

– Чёрт, Раф, пожалуйста, тебе надо скорее уйти отсюда, сейчас все увидят тебя, – меня поднимают и сажают. Делаю над собой усилие и приоткрываю глаза. Солнечный свет резко бьёт по ним, отчего издаю стон и кривлюсь.

Становится слишком шумно, или мне это только кажется, потому что внутри меня невероятная сухость, словно я проглотил пустыню, и теперь могу только песок выплёвывать, а каждое движение отдаётся скрипом костей. Да что со мной?

– Воды, – одними губами прошу я, снова открывая глаза. Я лежу на чём-то мягком, трава, наверное, а надо мной синее небо и Флор, чуть ли не плачущая, и в который раз пытающаяся поднять.

– Нет у меня с собой, я же не думала, что ты… вот такой, – истерично фыркает она, и, обхватывая мою талию, тянет вверх.

Не могу больше говорить, только понимаю, что я в каком-то дерьме оказался. Я даже не помню, что со мной происходило всю ночь, только то, как Мира плавала на дне бассейна. Вот чёрт! Чёрт, она жива? Её кто-то тронул или утопил?

– Мира…

– А ну да, я здесь стараюсь помочь тебе не выглядеть идиотом, хотя твои фотографии уже висят на сайте, а у тебя в голове она. Прекрасно, Рафаэль, просто молодец, – зло фыркает Флор, и, видимо, ярость или ревность придаёт ей силы, и я уже стою, но как-то странно. Меня шатает, перед глазами всё кружится и имеет нечёткие очертания, да и нечто чёрное падает на лицо. Когда я успел отрастить волосы? Да ещё и такого оттенка? И почему я так хорошо вижу свои ресницы? Они прямо тяжёлые какие-то, и что за фигня на моих руках.

С ужасом поднимаю пальцы перед собой и, пока меня поддерживает Флор, разглядываю длинные розовые ногти, точнее, когти. Они настолько длинные и яркие, что это на секунду ослепляет меня. Что за фигня? Я же не мог превратиться в девушку? Но я видел несколько фильмов, и там такое было возможно.

– Кукла Барби, ты очень тяжёлая, и я не смогу тащить тебя дальше. Попробуй пойти сам, я попросила машину подождать нас, заплатила водителю, так что давай, а то…

– О-ля-ля, какая у нас здесь малышка, – дикий смех раздаётся сбоку, и я поворачиваю голову.

Я знаю этого парня и других студентов, окружающих нас, но вот вспомнить его имя не могу. Ненавистный дружок.

– Почём нынче твои услуги, крошка? Нам как раз надо убрать дом после вечеринки, – слышу другой голос, и снова хохот. На меня указывают пальцами, снимают на телефон. Что со мной не так?

– Прекратите, это не смешно, – заступается за меня Флор и, крепче обхватывая талию, пытается увести меня. А я сказать ничего не могу, язык присох к нёбу. Даже слюней нет, чтобы хоть где-то воду добыть.

– О, господи, у неё есть голос. Вы слышали это? Не забудь сумочку, принцесса, она тебе явно пригодится. Реснички накрасить и освежить макияж, – насмешливый тембр голоса мне тоже знаком. Перевожу взгляд на девушку, на плече которой лежит рука того самого амбала, я его терпеть не могу. Оли. Оливер, да, так его зовут.

Мира. Именно она продолжает давать советы по уходу за кожей, а вокруг нас собирается слишком много людей. Мой взгляд размыт, но её я вижу. Наслаждается насмешками надо мной. Вижу удовольствие и триумф в её глазах. К Мире присоединяются и другие девочки из сестринства. Они все смеются, развивают какие-то ужасающие темы насчёт интимной близости с Флор и не дают пройти. Мы оказываемся в отвратительном и унизительном кругу издёвок и хохота. Только я не понимаю, почему они всё это делают. Ну перебрал я, и что с того? Хотя не помню этого, а они называют меня «милой прелестницей», «ночной феей» и похожими эпитетами.

Я слышу сдавленные всхлипы Флор и её мольбы уходить. Наверное, если бы не она, то я бы продолжал стоять, мои ноги едва передвигаются под новые оскорбления и насмешки. Когда мы, наконец-то, доходим до машины, развозящей студентов, то я уже лучше соображаю и могу оценить порванные чулки на подвязках, ярко-розовую короткую юбку и бюстгальтер. Пока Флор объясняет, куда ехать, я нащупываю чёрные длинные кудри и с ужасом тяну за них. Прямо на колени падает парик.