Та частичка трезвого сознания, что была оставлена на страже,прилежно фиксировала окружающее. Но ничего не происходило – никакой внешнейагрессии, никакого хватания с поличным, вот благодать-то...

Во время одного из последующих эпизодов, когда самому и неприходилось ничего делать, Мазур бросил мимолетный взгляд в зеркало поверхритмично двигавшейся златовласой головки – и поразился, насколько у неговсе-таки напряженное лицо, даже в этот приятный момент. И знал, почему онотакое – все время, пока менялись позы, пока ему то подсказывали дразнящимшепотом на ушко разные шалости, то уступали его прихотям, он напряженно искалсекрет. Должен быть какой-то с е к р е т, обязан быть...

И только под занавес, когда его, напоминая опредосторожностях и невозможности уделить столь милым забавам излишне многовремени, выпроводили из квартиры с умиротворенным лепетом и жарким поцелуем вгубы, Мазур доискался. Догадка была не такой уж и глупой, ежели подумать...

Громко ступая, он спустился вниз – а потом взбежал нацыпочках этажом выше, потом на третий. И стал ждать. Прошло минут пять, но Лараиз квартиры так и не вышла. Бормоча под нос: «Вот вы какие квартирки, значит, усебя завели...» Мазур спустился на второй этаж и позвонил в ту квартирку, чторасполагалась аккурат над любовным гнездышком.

Положительно, ему сегодня везло, как утопленнику. На звонокпоявился не уверенный в себе бизнесмен при галстуке или старая почтенная дама –дверь открыл мужичонка в грязной майке и отвислых на коленях тренировочныхпортках, небритый и пугливый, со следами алкогольных излишеств на физиономии.Что облегчало задачу предельно.

Извлекши двумя пальцами из внутреннего кармана ту самуюмилицейскую бляху, которую он так и таскал с собой на всякий пожарный случай,Мазур поводил ею перед носом хозяина, властно сказал:

– Нехорошо, гражданин, нехорошо... Сколько можнососедское терпение испытывать...

И протиснулся мимо хозяина в прихожую, словно кабан сквозькамыши. Хозяин вякнул за спиной что-то неразборчивое.

– Майор Ястребов, убойный отдел, – веско ответилМазур, не оборачиваясь к нему. – Не пищи над ухом, а то посажу наконец,вот соседи вздохнут свободно...

Осмотрелся, стоя посреди большой комнаты, по планировкесовершенно схожей с той, где он не менее часа отдыхал телом, но не душой.Хозяин, опасливо вздыхая за спиной, бубнил что-то насчет того, что соседямверить нисколечко не следует, потому что они сами алкаши, наркоманы и аспиды,только ухитряются проделывать все втихушку, а на нем, безвинном, свет клиномсошелся...

– Молчать, подследственный, – громко сказалМазур. – Вякнешь, когда допрашивать буду...

Квартирка была, как и следовало ожидать, загаженная,захламленная... и т р е х к о м н а т н а я. Две комнаты соответствовалипо расположению Лариным, а вот третья портила подобие. Дверь в неерасполагалась в той стене, что у Лары была глухой, украшенной вычурнымзеркалом.

А это было неправильно. В полузабытые советские временатакие дома строили, не мудрствуя. Планировка всех без исключения квартир,расположенных друг над другом, с первого этажа и до последнего, повторяла другдружку, как горошины из одного стручка. В Лариной квартире просто-таки обязанаотыскаться т р е т ь я комната!

Глухая стена – или только кажется глухой? А что до зеркал –то с ними иногда происходят хитрые метаморфозы...

– Вот оно что! – вслух сказал себе Мазур. –Так вот оно что! Исчезла заноза – то бишь нерешенная загадка. Доминошкипродолжали укладываться в коробку, идеально подгоняясь друг к дружке... Умно!Ах, умно...

Хозяин робким писком напомнил о себе.

– Значит, не было скандала с ломаньем мебели? –громко спросил Мазур. – Наврали все? Ну ладно, на сей раз ты у менявыкрутился – но смотри, глаз не спущу...

Уже не обращая внимания на просиявшего мужичонку, он резкоповернулся и покинул квартиру, на цыпочках спустился вниз.

* * *

...Неизвестный автор эпистоляра описывал все с поразительнойточностью. Мазур довольно быстро отыскал и дачный поселок, и необходимыйповорот на грунтовку. Оставил машину там, где и советовал аноним – наасфальтированном пятачке у запертой шашлычной с веселенькой вывеской«Гостеприимный Ованес». Забрал из салона видеокамеру в футляре – с которойдовольно быстро научился обращаться – огляделся и использовал нехитрый прием,именовавшийся «раствориться в лесной чащобе».

Чащоба, окружавшая поселок, была девственно нетронутой –кусочек тайги, на котором были прихотливо разбросаны дачи, в основном солидные,кирпичные, окруженные высоченными заборами, из-за которых бдительнопобрехивали, судя по басовитому лаю, немаленькие волкодавы.

Та, которую он искал, нашлась тоже довольно быстро – судя повнутреннему забору, аккуратненько делившему участок пополам, принадлежавшаядвум хозяевам. Собачьего бреха оттуда не слышалось – Мазур долго кружил вокругмеж могучих сосен, усердно притворяясь праздно болтавшимся новым русским, благоодет был соответственно, да и мобильник держал напоказ. Расчет был простой: этопри виде бича случайно углядевшие такового обитатели начнут нервничать ипринимать меры, а прилично одетый субъект с телефоном внимание если ипривлечет, то связываться с ним не будут – кто его знает, может, он такойкакой-нибудь...

Вокруг, на ближних подступах к даче, засады Мазур необнаружил – он мог утверждать это со всей уверенностью. Расчетное время близилось,и он понял, что пора решаться. Когда это флот отступал?

Описанная в послании калитка оказалась, как и предупреждали,незапертой. Мазур осторожненько вошел, пару секунд стоял сторожко, как волк,оглядывая двор, потом направился к крыльцу. Поднял лежащий справа кирпич –и точно, там покоился плоский желтенький ключик, идеально подходивший кзамочной скважине на железной двери. Начиналось самое веселое – прыжок в полнуюнеизвестность...

Аккуратно поставив футляр с камерой у порога, он досталпистолет, примерился и по всем правилам ворвался внутрь большой комнаты. Пустои тихо. Отделка полностью завершена, но вот мебели что-то не видно –неизвестные жильцы пока что не торопились взъезжать в свой крошечный таежныйзамок.

Перемещаясь умело и бесшумно, он обошел три комнаты первогоэтажа, три – второго, поднялся в мансарду, заглянул в ванные и элитныесортиры. Везде одно и то же – отделка закончена, мебели нет. И, что гораздоприятнее, нет ни трупов, ни мешков с героином.

Вернувшись в комнату, описанную в письме как «каминный зал»(там действительно красовался камин с толстой мраморной доской), он без трудауглядел точку, с которой следовало снимать. В глухой стене, разделявшей обеполовины дома, красовалось овальное окно, примерно на той высоте, на которойвешают зеркало. За ним прекрасно просматривалась комната соседней половины –она-то как раз меблированная, с низким широченным диваном, телевизором,креслами, столиком, сервантом...