общества, мораль и законы не имеют для него смысла, ведь на самом деле права только природа.

За время ожесточенного боя парень получил множество синяков и ушибов, хотя он всегда успевал гасить часть силы удара чистой силой: примерно две трети.

Кён подумал, что стоило ему освоить основной разряд стихии раньше, до встречи с Юноной на источниках, тогда у него получилось бы выжить в особняке, удалось бы выдержать побои демонессы, да и восстанавливался бы он Синергией гораздо быстрее, чем получал урон. Правда остался бы вопрос с источником пропитания…

Силы Юноны и Кёна были далеко неравны. Он лишь двигался немного быстрее себя прошлого, контратаковал и получал гораздо меньше увечий. Девушка боялась боли и не желала проиграть противнику, осторожничала, что было парню на руку. Словно грациозная кошка, сражающаяся с ядовитой змеёй, старалась уклониться и атаковать сама. Весьма забавное зрелище.

При удачном попадании по противнику Юнона издавала радостный возглас, и выражение ее лица сменялось счастливым восторгом. Но как только удар приходился по ней, ее брови хмурились, и казалось, что она вот-вот заскулит от боли. Любому захотелось бы её пожалеть, чтобы быть прощённым перед небом раз и навсегда.

Кён постоянно стремился создать собственную технику движений и пытался сосредоточиться на сражении. Он обнаружил, что, вливая энергию неким способом в мышцы, они сокращаются в разы быстрее. Ему пришла в голову мысль о том, что если довести до ума эти идеи, то его техника будет обладать лишь «С» рангом, поэтому необходимо продолжить эксперименты, так как он многое упускает. Полный разбор всех нейронов «основы стихии чистой силы» отлично помогает для создания эффективной техники. Большинству мастеров одна минута его анализа равнялась бы годам кропотливой и сложной работы, и можно только представить, насколько затруднительно создать собственную технику движений.

В какой-то момент парень осознал, что его энергия закончилась, (вот оно, последствие неразумной траты собственных сил), а девушка полна сил и решительности.

{Ну что ж, унижу дурочку в другой раз.} — подумал Кён с досадой, хотя страстно хотел избить её «по-честному».

Юнона заметила, что раб выдохся и прекратил применять стихию. Теперь он для неё как загнанный в угол ребенок, он в ее власти! Её самолюбие ликовало: «Я не посредственность! Он лгал!», на лице девушки появилась лёгкая победоносная улыбка, но парень внезапно протянул руку и произнёс:

«Пожалуйста, закончим бой.»

Она замерла. Миг разочарования мгновенно сменился торжеством победы. «Ха! Ну и кто тут пустышка, а?! Проиграли, признайтесь! Я же вижу, что у Вас больше не осталось сил! Зачем пытаться сохранить свою гордость, бесцеремонно останавливая бой?! Или у Вас нет чувства собственного достоинства?! Ну да… Откуда у жалких рабов ему взяться. У Вас никогда не будет столько энергии как у меня, ведь Вы всего лишь раб.» Она блистательно улыбнулась своему триумфу.

Тень усмешки проскользнула по лицу Кёна. «А я разве пытался скрыть своё поражение? И разве это отменяет тот факт, что ты посредственность?» Уж очень ему хотелось унизить зазнавшуюся девчонку.

Юнона, скрестив руки, высокомерно глядела на проигравшего раба. «Кроме того, как бросаться словами, что я — слабая, Вы ничего не можете. Будем честны — Вы проиграли, как старая жалкая собака!»

Кён посмотрел на неё, как на сумасшедшую дурочку. «Ты почти проиграла противнику, развитие которого на две ступени ниже твоего, и который вдвое медленнее, чем ты. Как у тебя вообще хватает смелости и дурости утверждать, что ты не бездарность? Стоит мне выучить даже самую паршивую, самую простую технику движений, и ты будешь избита «по-честному».» Эти мысли не давали ему покоя.

Юнону будто облили холодной водой: она замерла, как вкопанная, раскрыв от удивления рот. Какая она глупая, убедила себя, что победа над ним вернёт ей всё утраченное достоинство, а на деле он прав! Она с таким трудом победила! Какой стыд… Её милое, по-детски наивное личико налилось румянцем, на смену радости пришло возмущение, гнев сменился уверенностью. «Ну и что?! Главное, что я победила Вас! Я унизила Вас! Вы слабый и жалкий!»

Договорив, она, довольная собой, направилась к выходу. Пускай раб подавится слюной от негодования, главное — что она его победила.

«Я не разрешал тебе покидать площадку.» — холодно сказал Кён.

Юнона обернулась, поджав губы. Её тело пробрала дрожь от одного лишь взгляда в лицо наглецу, который осмелился командовать ею. Вернулось то гнетущее чувство, будто ты не в своей тарелке. Не пристало благородной леди слушаться приказов. Даже дедушка лишь просит её, а какой-нибудь Егорка и вовсе должен умолять её сделать что-то, что ей не по душе, но раб… Она никогда не смирится со своей ролью.

Девушка, стараясь не терять холодного вида, присела на лавочку, и, скрестив ноги, произнесла:

«Чего Вам, проигравшему, от меня нужно?»

Эти слова могли бы задеть кого угодно, но только не Кёна. Ему был совершенно безразличен выпад Юноны.

«Жалкая рабыня, я не давал тебе разрешения сидеть на моей лавочке! Ты её испачкала! Приказываю тебе ударить себя в грудь трижды и позвать слуг протереть грязную лавочку!» — резко, едва не переходя на крик, с удовольствием сказал Кён, возвращая ей былую монету.

У Юноны округлились глаза. «Нет… Вы не посмеете…» Её тело уже поднялось не по своей воле, а ставшая словно чужой рука ударила себя трижды в грудь, и она со скорчившимся лицом вызвала слуг, прикоснувшись к формации на своем запястье.

Для Кёна осознание того, что ей больно и в ее душе царит отчаяние, перетекающее в ненависть, подтверждающую, что она не сломается и готова психологически сопротивляться, послужило глотком свежего воздуха. С другой стороны, если бы девушка боялась его, он потерял бы к ней всякий интерес, и не постеснялся бы пользоваться её страхом всегда и везде.

После того как слуги ушли, парень присел, по-царски расставил ноги и протянул перед ней руку. «Приказываю тебе встать на колени, поцеловать мою ладонь и извиниться за свой проступок.»

На бледном лице девушки отразились шок и ужас, она не верила своим ушам. «Нет…» Но секундой позже, не контролируя себя, она упала голыми коленками на пол и поцеловала руку Кёна, произнесла. «Господин, простите глупую бездарность за её поведение…»

Кён устало вздохнул от ее глупости, оглядел с презрением. «Грязное отребье, никогда больше не смей пачкать место, на котором я сижу!»

С Юноной чуть было не случился обморок. У неё закружилась голова, в ушах зазвенело, внутри мутило. {Невозможно… Он сказал так… Мне…} — мир будто перевернулся с ног на