– Да что стряслось-то, – капитан был растерян и ужасно недоволен. Но скоро вернулся и крикнул сердито:

– Да отпустите его… Только я этого так не оставлю! Мне приказано задержать его… Подозреваемый в компетенции следственного управления!

– Не беспокойтесь, все формальности мы уладим, – пообещал краснолицый. – Свяжитесь со своим начальством – оно уже в курсе…

– Свяжусь, свяжусь… – буркнул капитан, но видно было: бурчит он больше для виду. – Поехали отсюда!

Первая троица понуро полезла в микроавтобус. Меня же аккуратно повели в другую сторону. Первый страх прошел и я заявил:

– Я никого не убивал!

– Не важно, – сказал краснолицый. – Вы нам нужны по другому делу.

Я истерически захихикал – хоть мне и вовсе не было смешно:

– И почему же я вдруг стал всем нужен? То никому дела до меня не было, а теперь – прямо нарасхват!

– Это бывает, – спокойно краснолицый. – Просто пришло твое время, парень.

Мы уже поворачивали за угол, как вдруг от двери до меня долетел едва слышный возглас:

– Прости… прости меня…

Смех сам полез из меня, словно вместе с ним вытекали наружу пережитые ужас, унижение, разочарование. За смехом последовали слезы – я просто не мог управлять собой. И сопровождающие мне не мешали. Только, усаживая на заднее сиденье приземистого черного седана, заботливо наклонили мою голову – чтобы я не ударился. С боков сдавили крепкие плечи и машина рванула с места, увлекая меня в неведомое.

Там, за спиной осталась прежняя жизнь. И ненавистный чужак, жадно роющийся в никчемном саквояже – в горьком и смешном образе потерянной любви…

Не знаю, что это за место. Это вообще может быть, где угодно. Например, в застенках Лубянки. Или в подвале изысканной виллы на Рублево-Каширском шоссе. В любом случае, назначение этого места – заставить меня обделаться от страха и безнадежности. Собственно, для этого я вполне созрел.

Похоже, в машине я отключился от переизбытка впечатлений. Или же отключили меня. Говорят, эти ребята мастера на подобные фокусы. Одного я никак не в силах понять: чего от меня хотят молчаливые профессионалы.

Мы вдвоем в маленьком помещении без окон. Стол и два стула. Да лампочка в жестяном плафоне над головой. Напротив меня – тот самый краснолицый, будто только что заглянувший в работающую микроволновку. Теперь он в строгом костюме. Хотя, пожалуй, ему больше пошла бы пятнистая форма, нож в кулаке и черная маскировочная полоса через физиономию. Пара шрамов тоже не были бы лишними. Даже знать не хочу, кто он на самом деле….

– Кто же вы такой, Алексей? – медленно произнес незнакомец.

– А вы? – пробормотал я и испугался собственной дерзости.

– Со мной все более или менее ясно, – спокойно ответил краснолицый. – Я – майор Хорь, занимаюсь вашими темными делами по служебной надобности…

– Моими темными делами… – я помотал головой, пытаясь привести в порядок разбредающиеся мысли. – Какими делами? Я не совершал ничего противозаконного!

– Возможно, – не стал спорить майор. – Но, все-таки, интересно: отчего вокруг вас такая шумиха?

Я только плечами пожал. Кто бы мне самому ответил на этот вопрос?

– Судите сами, – продолжил майор. – По какой-то, не вполне мне понятной причине, ни с того, ни с сего, вашей персоной серьезно заинтересовались самые разные – и довольно серьезные – ведомства. Причем некоторые не прочь заполучить вас, так сказать, физически. Что вы за птица, Алексей? Или к вам лучше обращаться по прозвищу – Близнец?

Я вздрогнул. Просто не могу поверить: меня воспринимают всерьез! Будто какого-нибудь шпиона из фильма со стрельбой и погонями. Как это возможно – если даже я сам к себе не могу всерьез относиться. Разве что, как к никчемному слабаку и неудачнику.

– А что вам известно? – проговорил я, поражаясь собственной наглости.

Майор Хорь склонил голову на бок, глянул на меня с интересом. Кивнул, словно соглашаясь:

– Ладно, давайте поиграем. Что известно мне? Скажу откровенно: до сегодняшнего дня вас для меня попросту не существовало. Но сегодня после обеда, наверное, начались какие-то природные аномалии. Иначе как объяснить ваше личное «дело» на моем рабочем столе? Какие-то обрывочные сведения, туманные намеки… Мне, допустим, плевать на всякие домыслы – я выполняю приказы. Но объясните мне, пожалуйста: зачем мне приказано охранять вас любой ценой – в особенности, от коллег из других силовых структур? Что вы натворили, Алексей?

– Н-ничего… Охранять меня?! Зачем?

– Это я вас спрашиваю – зачем? Начальство толком не объясняет, а приказы обсуждать я не имею привычки… – майор Хорь склонился над столом, приблизил ко мне свое жутковатое лицо. – Хотите мое мнение? Начальство само не ведает что творит!

Я в замешательстве обвел глазами помещение, ища поддержки у бездушных цементных стен. Только душная бетонная коробка не давала никакой надежды.

– Я все равно ничего не знаю… – жалобно проговорил я.

– В конце-концов, это дело ваше, – сказал майор, откидываясь на спинку стула. – Только, если мне не станет известно, в чем здесь дело, вряд ли смогу помочь вам. Так, может, все-таки, объясните мне – в чем подвох?

– Никакого подвоха… – я искренне пытался сообразить, что и к чему. Но в голове была каша.

Посидели в тишине. Майор достал из внутреннего кармана мятую пачку, закурил. Протянул пачку мне. Я подумал секунду – и взял сигарету. Майор протянул зажигалку. Я закурил и сразу же закашлялся: сигареты оказались чересчур крепкими.

– Признаюсь, никогда не доводилось получать такого странного задания, – сказал майор. – Но, вижу, ты действительно не в себе, парень. Давай, попробуем разобраться вместе…

– Давайте… – пробормотал я. – Но я действительно не знаю, что от меня нужно ФСБ…

– Мы не из ФСБ, – уголок рта майора чуть дернулся. – Управление гражданской обороны МЧС…

– Что?! – я почувствовал, что брежу.

– Этих шустрых ребят, которые вытащили тебя из отеля, было направить по ложному следу. Тем более, есть информация, что фээсбэшникам ты тоже глаза мозолишь… Видишь, на какие шаги приходится идти? Потом от вони не избавишься. А ты не хочешь помочь нам сберечь твою же собственную шкуру…

– Но при чем здесь гражданская оборона?! – простонал я.

Лицо майора дрогнуло, словно задели больной нерв:

– Пятнадцать лет в военной контрразведке. Ранение, отставка. Новая работа. Но бывших контрразведчиков не бывает…

О, боже… Неужто я попал под какой-нибудь афганский синдром, и теперь в руках свихнувшегося вояки?! Самое время съезжать с катушек…

С момента отвратительного разоблачения Томы в моей душе бурлил отвратительный коктейль из непонимания, нервозности и потного ужаса. Но теперь, похоже, этот яд начинал рассасываться.