За его лечение взялись психологи, но иногда неконтролируемые вспышки гнева все же ослепляли Петю. Он мало что запоминал из своих последующих действий, не мог объяснить мотив поступков, причину агрессии, но психологи путем определенных методов, включающих как психоанализ по методу Фрейда, так и попросту гипноз, выяснили, что каждый раз при приступах помрачнения рассудка перед мысленным взором Пети Эорнидяна стоял образ его дяди. Рафаэля Георгиевича. Подсознательно Петя стремился убить дядю, уничтожить его, растерзать. А если конкретизировать – отрубить голову штыковой лопатой. То-есть сделать то, что он не смог сделать когда-то, когда ему выпала такая возможность. Петя больше всего в жизни жалел о той своей нерешительности, о своей детской боязни убийства. Избавив семью от паршивого родственника, он бы тем самым избавил бы всех от дальнейших несчастий. И возможно все было бы хорошо. И абхазское солнце светило-бы, и стерильное море ласкало бы мелкую гальку пляжей, и заповедная пицундская сосна шелестела бы ветками, и на горном шоссе на озеро Рица все так же курсировали бы туристические маршрутки, заезжающие в винные погребки и медовые пасеки. И вино бы лилось рекой и бизнес бы процветал. И папа Армен был бы жив и двоюродная сестра Дана тоже. Она бы вышла замуж и родила бы двоих детишек.

Если бы в тот день у Пети не дрогнула бы рука.

Охранником выросшего Петю пристроил один из его родственников, имеющий шапочное знакомство с генеральным директором Шепетельниковым, но для этого семейному клану пришлось кое-что скрыть от работодателя, иначе бы Петю даже не пустили бы на порог «Дверей Люксэлит», не говоря о том, чтобы назначить на какую-либо даже самую малооплачиваемую должность, тем более – охранником.

09:12 – 09:16

Сидя на корточках и изо всех сил прижимаясь к двери спиной Оксана Альбер тряслась от страха. Над ее головой была разбитая в дребезги стеклянная вставка двери, белое пальто сплошь усыпано острыми как бритва осколками. Несколько штук запутались в волосах, а когда Оксана тихонечко попыталась их стряхнуть, то порезалась и едва сдержалась чтобы ни пискнуть. По пальцу текла кровь, капая на пол, а Оксана прижимала свой драгоценный кейс к груди и умоляла все небесные силы отвести от нее беду в лице трех мужиков в синей фирменной форме, которых она с самого начала заподозрила в неладном, о чем и поведала Косте Соломонову. В тот раз он потребовал от нее присвоить своим предчувствиям какую-то степень по какой-то десятибалльной градации, где ноль – это нирвана, а десять – появление самого Дьявола. Понятия не имея как оценивать свои тогдашние предчувствия, Оксана Игоревна наобум оценила их в пять баллов, чего Соломонову показалось не достаточным. Сейчас Альбер со всей уверенностью ставит десять баллов. Крепкая конкретная десяточка. Троица бандитов в синей форме монтажников вентиляционных систем пусть и не воины апокалипсиса, но угрозу оксаниной жизни представляют самую реальную.

Предчувствие не обмануло Оксану. Это были грабители с оружием. Грабители немного ненормальные, но тем опаснее в их руках оружие и тем непредсказуемее их действия. Чудо спасло Оксану от обнаружения, один из грабителей разбил оконце прямо над ней и даже высунулся в слесарку, и даже бегло осмотрел помещение. Если бы он опустил глаза вниз. Под дверь. Оксана боялась даже подумать, чтобы тогда с ней сделали.

Понятно, что каким-то образом бандиты прознали про то, что они с Соломоновым сегодня утащат деньги предприятия. Лично сама Оксана ни делилась своими планами ни с кем кроме своей дочери. Что-же касается Соломонова, то с ним сложная истрория. О его сегодняшнем неправомерном деянии прекрасно знал некто Матвей Соломонов, известный также как Карусельщик – местный авторитетный бандит-депутат, а по совместительству Костин сводный брат. Он в курсе, мало того – Карусельщик должен был поспособствовать исчезновению Константина Олеговича из этого региона и по своим связям организовать скрытую переправку его на Украину. Карусельщик, естественно, держит язык за зубами. Оксана однажды видела этого строгого человека в очках-хамелеонах, и он произвел на нее впечатления мужчины, крепко держащего данное им обещание. Но тогда откуда эта троица узнала? К тому же они совсем не походили на людей, входящих в окружение такого человека как Матвей Карусельщик и очень маловероятно, чтобы он поручил таким необычным типам какое-то денежное дело, тем более ограбление своего хоть и сводного, но все же брата. Нет, Карусельщик так не сделал бы. А бандюганы несомненно знали про Альбер и Соломонова или, по крайней мере, о двух людях, что должны были взять деньги из сейфа. Слыша переругивания троих преступников, Оксана догадалась, что они не знали в лицо ни Соломонова ни Альбер, а только их должности. Они вообще не думали, что главный бухгалтер – это женщина, а не мужчина, а обнаружив захлебнувшегося на смерть Константина, они не догадались связать труп с тем, кто унес деньги.

Одним словом, вооруженая троица потеряли из виду двух человек с кейсом. Ищут и не могут найти, от чего между ними возник яростный спор.

Похоже кто-то из них отрубил себе руку. Во всяком случае так поняла Оксана, слушая хаотичную ругань, крики и взаимные оскорбления. Для Оксаны это показалось в высшей степени необычно, но высовываться и подглядывать за тремя бандитами она не решалась, чувство самосохранения прижимало ее трясущуюся от страха спину к внутренней стороне запертой двери с выбитым оконцем.

Кажется, между налетчиками началась драка или какая-то потасовка. Кто-то хотел уйти, кто-то не отпускал его. Кто-то кого-то называл психом и каким-то Громовержцем, кто-то говорил о самых лучших в мире бансай и стеклодувной мастерской. Бансай? Это такие миниатюрные декоративные деревья в горшках? У нее в детстве было одно такое дерево, только искусственное. Плакучая ива. Родители говорили, что ее не надо поливать, что она сделана из пластмассы, но маленькая Оксана, поливая другие цветы на балконе и подоконнике тянула руку с лейкой к этому необычному деревцу, за многие годы не уронившему ни один листочек и не подросшему ни на сантиметр. А потом не стало ни пластикового деревца, ни других цветов, ни чего, что сопровождало девочку с самого рождения и до тринадцатилетнего возраста, когда ее отец выгнал мать из дома. Оксана к тому времени уже кое о чем догадывалась, о чем-то таком, что раньше родители скрывали от нее, но с ее ростом и развитием скрывать им становилось все сложнее. Заливаясь слезами, девочка-подросток колотила отца кулачками и кричала, спрашивала у него, зачем он так сделал. Ее отец был крепким и широким