— А кажется, что не очень.

Замолкаем, когда приходим в тупик. Наощупь и с закрытыми глазами ищем выход. Но разве он есть?

— Нет ничего нерешаемого, Алиса. Я поговорю с Катериной, если дело только в ней.

— Не смей! — испуганно выкрикиваю. — Господи, не смей! Когда я ехала к тебе в пятницу, то была на адреналине и совершенно не думала о последствиях. Мне было важно убедиться в том, что ты жив и здоров. Волновалась, конечно же. Но, возможно, успокоившись, я не стала бы пороть горячку, если бы заранее знала, чем всё обернётся.

— Чем? — усмехается Медведь.

— Твоим эгоизмом по отношению ко мне и моей семье.

Я набираю в лёгкие побольше воздуха. Вскидываю взгляд, содрогаюсь. Лучше бы я этого не делала! Никогда не видела Басаргина таким разъяренным и одновременно с этим расстроенным.

— Мы можем провести время до утра без скандалов? — спрашиваю нервно. — Хочешь, ещё раз трахнемся? Куда тебя устроит?

— Мне этого мало.

Развожу руками, даю понять, что ничего не смогу поделать.

— Миш, я согласна с одной известной фразой, которая гласит, что на чужом несчастье счастья не построишь.

— Бля*ь, как же банально, Лисица.

— Возможно, банально, но совершенно точно характеризует то, что ты хочешь мне предложить. Последний раз я попытаюсь донести свою мысль: разница между нами, Миша, в том, что тебе, по сути, нечего терять. Сменил одну девушку на другую. Надоест — сменишь на третью. Я же в случае неудачи потеряю всё, что имела. Всё самое дорогое, что есть у каждого человека, — семью.

В спальне настойчиво звонит телефон почти весь наш разговор. Раз, второй. На третий Медведь прерывает общение и идёт отвечать.

Пока его нет, я подхожу к зеркалу и рассматриваю собственное отражение. Подлые зелёные глаза лихорадочно блестят, а щёки горят ярким румянцем. Умываюсь, вытираю лицо полотенцем.

— Ты здесь? — доносится до меня голос Басаргина. — Какого х*я? Нет, никуда не иди. Я сейчас спущусь.

Медведь возвращается в ванную, наспех надевая куртку.

— Закажи что-нибудь из еды, пока меня не будет. Я скоро вернусь — это по работе.

— Хорошо, иди, — отвечаю почти спокойно.

Басаргин выходит из номера, а я продолжаю старательно убеждать себя в правильности собственного выбора. Наши отношения слишком сложны и неправильны, чтобы давать им жизнь. Возможно, при других обстоятельства, быть может, значительно позже... Мы с Мишей разные, непохожие. Даром, что хищники.

Грустно усмехаюсь, оседаю на пол. Он старше, я значительно младше. Он при должности, а я студентка без целей и амбиций. Он хочет семью и видит себя отцом, я же такого сценария даже на секунду не допускаю!

Нельзя чувствовать то, что чувствую к нему я. Эта чёртова влюбленность все мои силы пожирает.

Заказываю по стационарному телефону ужин на двоих, направляюсь в прихожую и ищу свой мобильный телефон.

Снимаю блокировку, ахаю. От множества пропущенных звонков под ногами покачивается пол. Все они от мамы.

Собираюсь сразу же перезвонить, но вижу непрочитанные сообщения. Открываю их, и становится дурно.

«Ничего не хочешь мне объяснить?»

«Что это? Что, Алиса?!»

Помимо сообщений в нашей личной переписке присутствует два видео. Одно там, где я плещусь в бассейне, а второе — где мы стоим с Басаргиным у ворот отеля и общаемся с Егоркой.

Нас поймали, рассекретили.

Это конец. Катастрофа!

Из-за гула в ушах я почти не слышу гудки в динамике. Сердце пытается вырваться из грудной клетки, к горлу подкатывает тошнота. Мама снимает трубку и сразу же начинает… плакать! Кажется, что в этот момент я медленно умираю.

— Мам, мамуль! Я всё объясню, прости, — спешно оправдываюсь. — Боже, я знаю, что очень сильно виновата!

— Потом объяснишь, — осекает меня.

— Катя уже знает?

— Нет. Я хотела сказать, чтобы ты немедленно приезжала, Алиса. Дедушка без сознания в больнице.

Она бросает трубку, следом присылает сообщение с адресом.

Я даже заплакать нормально не могу. Шокирующее известие ненадолго парализует. Стою в прихожей, прижимаю телефон к груди. Сердце будто бы больше не бьется, оно остановилось и никак не хочет работать.

Как только прихожу в себя — срываюсь с места и начинаю собираться. Дедушка, дедуля, родненький! Тебе же было чуточку легче! Я помню твой осмысленный взгляд, твои касания. Твоё тепло и доброту. Ты не можешь так просто уйти! Не сдавайся...

Пакую вещи в рюкзак, бегаю по номеру словно ужаленная. Боли после падения с велосипеда совершенно не чувствую. Только сердце ноет и ноет. Невыносимо сильно.

Вызываю такси, лечу по лестничному пролёту на первый этаж. Мне нужно объяснить всё Басаргину. Он должен понять. Это ведь явный знак.

На улице вновь испортилась погода — дует резкий порывистый ветер, пробираясь через несколько слоев одежды и заставляя меня дрожать то ли от холода, то ли от страха. Полчаса назад я получала неземное удовольствие и позволяла себе быть никчемной эгоисткой, теперь же все переломилось. Может, это и есть расплата?

Почти бегу к воротам, смотрю на экран. Такси все ещё далеко, но я подожду на улице, чтобы сразу же прыгнуть в машину и как можно скорее уехать.

Прощаюсь с охранником, выхожу за ворота. Поднимаю взгляд и тут же обмираю. У белого тонированного автомобиля стоит Медведь и… Руслан.

Моргаю, отступаю. Поздно.

Оба смотрят на меня с совершенно разными эмоциями. Первый с жутким разочарованием, а второй с удивлением и насмешкой.

Мой уютный хрупкий мирок трещит от воздействующих на него внешних факторов. Они такие сильные и беспощадные, что защитный колпак трескается и осыпается.

— Добрый… вечер! — обращаюсь к Руслану.

— Привет. Ты в город? — спрашивает он невозмутимо.

Киваю, бросаю взгляд на Медведя. Тот смотрит так, словно убить меня хочет.

— Давай подкину.

Я проверяю телефон, такси всё ещё далеко. У меня нет времени столько ждать его!

— Мне нужно уехать, — проговариваю, обращаясь к Басаргину. — В моей семье случилось горе — дедушка в коме. Поэтому не смей никому и ничего говорить. Тем более Кате.

Он берёт меня за запястье, когда я пытаюсь открыть дверь автомобиля. Руслан уже в салоне. Включил фары, завёл двигатель.

— Бля*ь, стой! — просит Медведь с раздражением. — Если ты сейчас с ним уедешь — это точно финиш.

— Всё равно ничего не получится, — пожимаю плечами.

Время иссякает, я отменяю такси.

— Отпусти, Миш. Оставь меня в