своих пьес. Пока у него под рукой была лишь верстка будущей книги, которую он мне и выслал в этот же день, но отдельной бандеролью.

Просьбу Белова позвонить редактору журнала «Наш современник» Станиславу Куняеву я выполнил в тот же день, как получил письмо. Куняев подготовил его повесть о композиторе Гаврилине, включил в нее и письмо Мусоргского… К сожалению, публикация повести в журнале не сыграла, как того хотел автор, решающей роли в издании ее в книге из серии «ЖЗЛ». Повесть вошла лишь в полное собрание сочинений Белова.

Искренние симпатии Белова к губернатору, а затем и депутату Госдумы России Николаю Игнатовичу Кондратенко вызваны были тем, что кубанский политик мощно и бескомпромиссно критиковал правительство ельцинских либералов, и не просто разносил их в пух и прах за губительные реформы, а предлагал четкую программу спасения экономики страны. Много раз Белов пересказывал мне тезисы из выступлений Кондратенко, где речь шла о пересмотре ценовой политики на энергоресурсы, о том, как следует нефть и газ превратить в локомотив для развития экономики и повышение жизненного уровня народа. Чувствовалось, что писатель следил за деятельностью Кондратенко, переживал, мечтал, чтобы его заметили и продвинули на вершину власти. Отсюда и желание Белова заменить лидера КПРФ Геннадия Зюганова на члена фракции КПРФ Николая Кондратенко.

В те времена Белов и Кондратенко стали главными объектами дискредитации патриотов, борющихся открыто и смело за возрождение русского национального самосознания, за спасение Отечества от западных разрушителей. Их оппоненты не скрывали своей ненависти. Либералы называли Белова и Кондратенко «фашистами», хотя сами таковыми и являлись, сея вокруг себя межнациональную вражду и ненависть, исповедуя, по сути, изуверскую идеологию расизма и русофобии. Я читал вместе с Беловым те грязные заказные статьи и удивлялся, каким ядом космополитизма они все были пропитаны. Василий Иванович переживал, он не любил вранья… Переживал не только за себя, но и за Николая Кондратенко. Я передавал почти дословно те слова поддержки от Белова, которые он адресовал политику, что тот ценит его за прямодушие, подлинно русскую открытость, мудрость и честность. Кондратенко, в свою очередь, передавал поклон Белову.

Когда Геннадий Зюганов, лидер коммунистов, написал по моей просьбе очерк воспоминаний о Василии Белове, я ему рассказал, как писатель с нетерпением ждал кадровых перестановок во фракции. Надо отдать должное Геннадию Андреевичу, он не только признал факт критики его со стороны известного писателя за мягкотелость, но и вспомнил, как тот рекомендовал ему поставить во главе фракции Николая Кондратенко, прозванного в народе «Батькой Кондратом». «Я сам предлагал коллегам-депутатам выбрать Кондратенко руководителем фракции, но он отказался», – сказал мне Зюганов.

Мы долго делились воспоминаниями о писателе. У кабинета лидера КПРФ уже толпились посетители, записанные на прием, а Зюганов неотрывно говорил, какое влияние на него оказало творчество вологодского гения Василия Белова. Они не раз встречались в Союзе писателей России, в редакции газеты «Завтра», но особенно запоминающейся стала встреча на Конгрессе творческой интеллигенции «В защиту национальной культуры» в 1997 году. Организацию и проведение Конгресса взяла на себя партия коммунистов, но яркость и остроту ей придали выступления великих подвижников Отечества драматурга Виктора Розова и писателя Василия Белова. Кстати, речь Белова по сей день нигде не опубликована, кроме сборника материалов, подготовленного тогда коммунистами.

«Мне не посчастливилось побеседовать с Беловым один на один, – признался Геннадий Зюганов. – О чем сожалею… Но я запомнил на всю жизнь, как Василий Иванович легко развеял мои страхи и мысли о поражающей меня в те дни общей зомбированности населения. Он с трибуны доходчиво разъяснил психологические причины и аспекты манипуляций общественным сознанием».

В очерке о Белове лидер коммунистов писал: «Удивительная по жанру и богатейшему наполнению книга Белова «Лад» – это образец бескрайней любви к истинно русской цивилизации. Мы не случайно буквально из рук и уст самого Василия Ивановича переняли это удивительное слово и понятие и назвали так наше Всероссийское Созидательное Движение «Лад».

…Не скрою, меня часто спрашивают: а как же отношение Белова к перегибам коллективизации, к суровой советской действительности русской довоенной северной деревни? Как вы воспринимаете его критику КПСС, а иногда и КПРФ? Я искренне отвечаю, что не вижу здесь сколько-нибудь роковых разделяющих нас противоречий. И вот почему. Видимо, причина нашего взаимопонимания находилась опять же в общем «деревенском» опыте».

В письме Василий Белов упоминает приезд в Москву за орденом… То важное для общества событие, к сожалению, мало освещалось в прессе и по телевидению, замалчивалось, как всегда, тонко и умело. Ну как можно воздавать хвалу и славу великому русскому писателю, если тот не переносит ни идеологию либерализма с капиталистическим грабежом народа и природы, ни дух наживы? Однако Президент страны не мог игнорировать ни запросы общества, ни истинное признание таланта, государственных заслуг и честного служения писателя Отечеству, потому и вручил ему в Кремле орден «За заслуги перед Отечеством».

Письмо пятьдесят третье

Ах, Анатолий Николаевич, неужто и ты веришь этому проходимцу Коняеву?

Я напишу редактору «Русского дома», чтобы он гнал его от журнала взашей! Коняев не Куняев – их надо отличать.

Есть ли у тебя десятый номер «Нашего современника»? Я писал редакторше ЖЗЛ Ольге Ивановне Яриковой, а еврейка вдова Гаврилина опять встала на моем пути… Разве можно так? Он, Коняев, даже не упомянул меня и Г.В. Свиридова в своем гнусном опусе.

Лучше скажи, что говорят в театре им. Волкова. И не присылай больше ничего, пока я не сделаю окончание для ЖЗЛ. Привет Гале, сыну и твоим друзьям. А получил ли ты книгу с моими пьесами? Если не получил, то пришлю. Поздравляю с Новым годом и Рождеством!

До свидания. 3 января 2004 г.

Спаси меня от жидов! Если можешь. Белов.

В очередной раз Василий Иванович стал заложником своего взрывного характера. Ему не понравилась статья писателя Николая Коняева о композиторе Валерии Гаврилине, опубликованная в журнале «Русский дом», и он, не долго думая, сразу обругал автора. Заодно попало и мне, ведь материал Белову выслал я, полагая, как и прежде, что он сгодится ему для работы.

Несмотря на то, что Белов в письме жирно подчеркнул фамилии Коняев и Куняев и указал «их надо отличать», я и без него знал цену обоим писателям. Конечно, известность Станислава Куняева, его могучий талант и бойцовские качества не стоит ставить на одну линейку с творчеством писателя Николая Коняева, чей талант только начинал давать хорошие всходы. Но мне по душе была добрая нацеленность Коняева прославить на весь мир великих русских подвижников, забытых телевидением,