Но звери тоже не дураки были, понимали: богиня-существо высоковольтное, живет почти в безвоздушном пространстве при температуре, близкой к абсолютному нулю; ручным зверьком у нее быть - дело гиблое. Однако в любом сообществе найдутся либо круглые идиоты, либо прохиндейнейшие хитрецы. И змей не был идиотом. Змей был самым хитрым из всех зверей земных. Вот и подкатился к богине, прошипел интимно:

- Ж-желаете-с-с-с у-с-с-сыновитъ?

Она и согласилась, повесила себе на плечи аспида. И домой - на вершину мира, а то середь флоры-фауны солнце ей здорово нежную кожу припекать взялось.

Возвращается, а богиня-коллега вовсю уже глазами молнии раскидывает, возмущается:

- Прогуливалась, значит?! Загорела, прямо как в солярии! А че это за шнурок у тебя на шее болтается, мне рожи корчит?

Та и объяснила - змей это, мой ручной домашний зверек, и от сего часу беру я, богиня такая-то, всех змей и прочих пресмыкающихся под свой божественный патронаж. Выкуси, мол!

А змей только скалится - над второй богиней глумится помаленьку.

Той это, конечно, прямое нанесение морального ущерба. Пометала она молнии, пару ледников спустила, глобальное потепление, а потом р-раз! - глобальное похолодание устроила (тогда-то динозавры и передохли), а потом и говорит:

- Па-а-адумаешь, змею завела. Примитив. Хорошо хоть кактус сюда не додумалась припереть.

- У тебя и того нет! - хорохорится богиня со змеем.

- А мне и не надо. Я сама по себе - круче всех крутых! Потому что я отныне знаешь кем буду?!

- Ну-ну, пофантазируй…

- Аз есмь Приходящая Завтра! - рявкнула богиня так, что самая высокая гора мира сотряслась аж до самого основания.

Змеиная богиня тоже взволновалась и говорит:

- Ты че, мать, приболела никак? Смертью решила стать? Так поздно, вакансий нет, запустили уже рабочую модель. Аж в докембрийском периоде. Или в силурийском? Блин, слаба я в этих временных отрезках…

А та ей:

- Я буду смертью для тех, кого ты взяла под свое покровительство. Особой смертью, навороченной такой, что зашибись. Приходящая Завтра - круто звучит, а? Теперь твои змеи не будут хавалки нахально раззявливать и хвост веером держать! Будут тихие, незаметные, задумчивые. И всегда будут думать-бояться: когда же явится она, Приходящая Завтра? И будут вести праведный образ жизни, потому как за всякие похабства я им по смерти такой даун-хаус устрою, что только держись!

От такой суровой пророческой речи даже нахальный змей сник и уже пожалел, что с богиней связался, в доверие втерся. А та не сдается, статус-кво держит:

- Договорились. Я отныне и вовек змей защищаю и повелеваю ими.

- А я прихожу, чтоб забрать их жизни.

- Да, только ты заранее предупреждай их: типа все, кончилась лафа, братва, Прихожу Завтра.

- Лады.

Так и стала змеиная Раса нести из поколения в поколение веру о двух богинях:

о бледной, снеговой белизны и вооруженной мечом изо льда Приходящей Завтра, Змеиной Смерти,

и о бронзово-загорелой, смуглой, золотоглазой, гибкой, как сами змеи, стремительной, насмешливой и обольстительной хранительнице и властительнице змеиных жизней.

Царице Аганри.

А почему змеи именно сейчас вспомнили о своих легендах и богинях? Так ведь всегда и бывает: пока не появится на горизонте крупная неприятность, о наличии над тобой высших управленческих кадров стараешься не думать.

Неприятность возникла.

И змеи принялись за анализ этой Неприятности:

Во-первых, их стали убивать. Много.

Во-вторых, Старшие слишком увлеклись своей охотой и забыли про Младших. А Младшие не знали, что делать: жить по своей воле или все еще стараться исполнить волю Призывающего?

Но Призывающий оставил их. Практически предал.

Это в-третьих.

Не так уж мало причин для того, чтобы воззвать к своей богине.

К бронзоволикой Царице Аганри, никогда не дающей своих в обиду.

И скорее взывать, скорее!…

Чтобы успеть вызвать покровительницу до того, как перед змеиными глазами раскроется ледяная щель-пасть и дохнет холодным обещанием:

- Я, пожалуй, приду. Завтра».

* * *

Викентию показалось, что прошла целая вечность и еще ее половинка, пока они поднялись на поверхность. «Они» - разумеется, Элпфис, сам Викентий и поручик Кирилл Шапкуненко. Неожиданно для всех за этой компанией увязался и эльф, хотя его предупреждали, что на поверхности он в своем плаще, лосинах-мокасинах, да еще и с арфой только народ будет пугать. Но Логовайтис уперся, и пришлось ему уступить.

К выходу шли какими-то окольными дорогами, перелезали через завалы старых шпал (Викентий порадовался, что снова одет по-человечески; в смокинге он бы по таким дебрям много не полазил), аккуратно просачивались меж толстенных кабелей непонятного назначения, распугивали светом крошечных фонариков-карандашей всякую мелкую нежить, обосновавшуюся в этой запредельной глуши. Нежить была страшненькая, скандальная, но безобидная, дорогу уступала, платы за проход не требовала, понтов не кидала.

Откуда-то сквозило холодным и сырым ветром.

– Это не с поверхности,- шепотом поясняла Элпфис- Это с самых нижних уровней.

– А кто там живет?

– Там не живут,- кратко ответила Элпфис, и Викентий понимал, что от дальнейших вопросов следует воздержаться - себе дороже, психике спокойнее.

Вел всех, конечно, Кирилл. Он хотел было для пущей важности принять волчье обличье, но командир строго-настрого приказал поручику не обращаться. И в самом деле, выйдут они на дневную поверхность матушки-Москвы - и нате вам: волк, натуральный, без ошейника и ветеринарного паспорта. Сразу полная засветка всей компании! А следовало появиться незаметно, раствориться-рассосаться в стохастическом движении толпы и выполнить кое-какие задачи, о которых речь будет в свое время.

– Осторожнее, тут яма! - предупредил Кирилл.- Идите за мной, держитесь правой стороны.

Яма и впрямь была обширна и премерзостна. Любопытный Викентий (когда еще судьба приведет в подобную клоаку?) не преминул туда глянуть и едва от страха не обделался: сидели в яме, по пояс в какой-то поганой жиже, истлевшие умертвия в спецовках и сигнальных жилетах рабочих метрополитена. Умертвия пускали по кругу гнусного вида бутыль, звали и Викентия присоединиться к компании, но тут Элпфис прицыкнула на бывших путейцев, эльф арфой погрозился, и в целом яму миновали благополучно.