Ожидание затягивалось. Вот уже, казалось, несколько дней сидят они в засаде, а разбойника все нет.

Брюква и репа надоели до тошноты. Всем, кроме Пендаля. Гадость из Грааля он перелил в нашедшуюся под роялем амфору, и теперь наслаждался любимой «Изабеллой» в круглосуточном режиме. И ему было пофиг, чем закусывать.

Время, тем не менее, уходило не в пустую. Константин научился узнавать почти все буквы русского алфавита, вот только складывал их в слова довольно медленно. Почему русского? Именно на русский у него был настроен интерфейс. И возиться с прочими пока не было смысла. Ведь чтобы этот самый интерфейс (он наконец выяснил, что пейсатые евреи тут непричем, а если и причем, то косвенно), перенастроить — нужно выполнить очень длинный, нудный и непередаваемо сложный для малограмотного крестоносца квест.

Наконец, в момент очередного дежурства стоящего на посту батюшки, из самой широкой норы донеслось сопение и пыхтение.

Константин жестами приказал спутникам приготовиться и занять заранее определенные места. Все заняли. Только до пьяненького Пендаля Пажопье приказ дошел через жопу. В буквальном смысле. После пендаля по жопе. Батюшка и Фофан выполнили распоряжение еще до момента окончательной отдачи оного.

— В-ваш… Ша… Ми-ми… Гы… Ми-милость… Я н-не воин… Не воин я… Н-нельзя мне в зас-саду…

— Молчи, бестолочь! Выпорю! — прошипел раздосадованный барон.

— В-ваша ми…

— Веревку готовь!

Посыпались мелкие камешки, пыль, и в комнатку сунул нос маленький сморщенный человечек с криво подстриженной пыльной бородой. Не гном, не цверг и не еще какой непонятный уродец, а именно человечек. Росточком не более метра, в странной сине-желтой одежде и треухой шапке с оборванными завязками.

Носик-пуговка Крота задергался, глазки забегали. Он подозрительно осмотрелся, что-то заподозрил и собирался юркнуть назад. Но на темечко опустился тяжелый псалтырь отца Ставросия. Клацнули застежки четырёхкилограммовой книги и зубы человечка.

Крот жалобно то ли ойкнул, то ли матюгнулся и, потеряв пространственную ориентацию, с враз помутневшим взглядом ломанулся прямо на тяжеловооруженного крестоносца. Человечка ощутимо вело после удара, и двигался он с небольшим креном, градусов в пятнадцать, но тем не менее, шустро.

Заторможено подняв руки, продемонстрировал огромные не только для него, но и для очень крупного мужчины ладони с крепкими, заскорузлыми, плоскими ногтями сантиметров десяти длинной. Чего он хотел добиться этим жестом — неясно, то ли напугать, то ли показать, что оружия у него нету и он вообще сдается.

Пажопье, увидев эти природные лопаты, испугался окончательно, и хаотично заметался по кухоньке, сшибая на своем пути все подряд. Такому броуновскому движению могла бы позавидовать любая молекула.

Но на середине пути разбойник резко сменил направление и попытался юркнуть в сточную щель. Под ногами у него неизвестно откуда появился колобок. Споткнувшийся Крот упал, а сверху шлепнулся всей массой растерявшийся и не помнящий, что ему делать в бою Пендаль.

Когда икающего от страха Пажопье наконец откатили, решив, что поднимать себе дороже, пришибленного разбойника пришлось отливать водичкой. Предварительно, конечно, связав той самой веревкой из ивовых ветвей.

Рыцарь легонько пошлепал разбойника по щекам. Но поскольку забыл снять латные перчатки, сделал только хуже. Уже почти пришедший в себя Крот снова вырубился.

Оттеснив Полбу, за дело взялся батюшка. Буквально через пару минут очнувшийся разбойник сплюнул выбитый могучим, но забывчивым рыцарем зуб.

— Вы кто? Фто фам нуфно?

— Адское отродье! — крестоносец придвинулся почти вплотную к плененному Кроту. — Как смеешь ты, людоед…

— Он не отродье, — вдруг сказал отец Ставросий. — Был бы темной тварью, от удара Псалтырем если бы не прахом развеялся, то очнулся бы еще не скоро.

— И нифе я не людоед! — пискнул человечек. — Я вафе фегетарианец!

— Чего? — чуть сдал назад барон.

— Ик… Это значит, мяса он не ест, вафа милофть… Ой, ик, фаша… ваша…

— Да понял уже, — отмахнулся Константин. — Иди проспись, пропоец. Толку с тебя…

— Фы это… Фы фто делаете тут? Опять меня прифли обижать, да? Ну фто я фам фсем плохого сделал-то?

Ставросий прервал поток зарождающейся кротовьей истерики щелбаном и Константин еще больше зауважал батюшку.

— Ы-ы-ы-ы-ы… Больно!

— Ты же ведь Крот? Крот-Разбойник? И не отмазывайся, мы твои ладошки видим. И пусть ты не из геены огненной вылез, а сам как-то народился, смертей на тебе — тьма!

— Ну, пощему, пощему, пощему… Жифу мирно, никого не трогаю… Пофему ко мне пофтоянно лезут? Пофему фсе ломают? Пофему обижают…

— Мирно??? — взревел батюшка. — Да ты!!! Сколько людей в твои ямы провалилось да погибло!

— Людей? — переспросил Крот. — Людей — ни одного. Я только чудифь отлафлифаю. Тех фто без дуф.

— Без чего?

— Без дуф. Ну знаете… Дуфа. Это такая фтука…

— Аааа… Душа. И с чего ты взял…

— Я понял, понял! — заорал вдруг Крот. — Вы не меня ифете! Вы, того, другого, лофите! Фот федь, незадафя… А попадаюсь я, да? Так федь?

— Какого, такого «другого»? — подозрительно спросил рыцарь.

— Охохонюфки… знал я, аукнется мне эта фделка…

И Крот поведал товарищам странную и страшную историю.

…

Мир, в котором раньше обитал Крот, совсем не походил ни на этот, ни на знакомый Константину.

Жило в нем неимоверное количество видов разумных существ, объединённых единым названием — Люди. Люди то они все люди, вот только корни у них разные. Были людо-коровы, людо-обезьяны, людо-медузы и даже людо-комары. Например, род Крота — вел свою историю… па-рам-м-м! Именно от кротов, кто бы мог подумать. Вообще, в том мире, практически от каждого животного произошли какие-нибудь люди. Сохранив базовые навыки первопредка.

Постоянные войны, борьба и геноцид — нормальные в том мире явления. Племена различных Людей, не прекращая, враждуют, но извести под корень — не могут. Даже людо-козлы не смогли окончательно истребить людо-капусту. Что там говорить о прочих?

Людо-кроты племя так себе. Не большое, не маленькое. Ни мирное, ни воинственное. Среднее во всем. За исключением одного.

Как и все Люди того мира, они могут чуять душу. Ведь, несмотря на внешний вид, у всех Люди есть душа, факт. А вот у многочисленных чудищ, населяющих тот мир, помимо Люди, душ нет. Именно в этом их основное отличие. А людо-кроты, помимо самого наличия души в состоянии оценить ее условное качество. Талант для этого народа не сказать, чтобы сильно полезный, можно сказать, не пришей к пи… к трусам рукав, талантик. Зачем он им, и как, собственно, развился — не понятно, но, что поделать, раз талант есть, его уже не пропьешь. Хотя, людо-кроты и были бы не прочь.