Игра окончена. Он добился власти, вкусил ее плоды, но не сумел сохранить ее – не хватило умения. Что ж, остается только молча пожать плечами. Что он и сделал.

– Суд над тобой состоится тотчас же, – сказал ему король.

Ланкастер снова пожал плечами и наклонил голову. Его увели из королевских покоев.

Суд был коротким и быстрым. Ланкастера признали виновным в сговоре с шотландцами против короля. В том, что в своей предательской переписке с Робертом Брюсом он именовал себя королем. «Королем Артуром»! – хихикали судьи. Совершенно ясны были им его амбиции и намерения и куда они вели. Суд располагал бумагами, в коих черным по белому предлагалось Брюсу войти в пределы Англии с большим войском, а сам Ланкастер обещал при этом не оказывать ни малейшего сопротивления.

Эдуард сидел в зале, где шел суд, и думал, глядя на своего двоюродного брата: это ты убил Перро! Ты все годы хвастался этим. Гордился… Какое прекрасное тело ты уничтожил, кузен!.. Но теперь тебе конец. Перро будет отомщен. Дорогой Перро… Он, наверное, улыбается сейчас там, на небесах… Эдуарду казалось, что он слышит его смех, видит улыбку.

Но он слышал слова обвинителя:

«…И потому наш полновластный господин и повелитель, король, должным образом рассмотрев и взвесив все чудовищные деяния вышеназванного Томаса графа Ланкастера, а также его нежелание испросить милости…»

Ланкастер был приговорен к казни, которую с некоторых пор ввели для всех изменников и предателей – к повешению и расчленению, после чего части его тела будут выставлены напоказ.

Однако, принимая во внимание его происхождение, этот вид казни заменялся другим – отсечением головы.

Перед казнью его посадили на низкорослую серую лошадь и провезли по улицам города, рядом с которым находился его замок. Люди, еще недавно почитавшие или боявшиеся его, насмехались над ним, улюлюкали, бросали в него гнилью, грязью, камнями. По его лицу текла кровь, но он сидел неподвижно, не пытаясь отклониться, словно не замечая ударов, не чувствуя боли.

– Король Артур! – орала толпа. – Где же твои рыцари Круглого Стола? Почему не придут и не выручат тебя?..

Он продолжал смотреть прямо перед собой… Гавестон претерпел нечто похожее десять лет назад. Не потому ли его везут сейчас тоже на холм? Не потому ли так унижают и мучают?..

Все люди должны когда-нибудь умереть. Печально, что жизнь человека, в чьих жилах течет королевская кровь, заканчивается таким образом. Однако ему некого винить, кроме себя… И все же это чересчур… Свыше его сил…

– Небесный Царь, – пробормотал он, – будь ко мне милосердней, чем цари земные…

Процессия остановилась у Холма святого Томаса, неподалеку от городских стен. Он увидел грубо сколоченную плаху. Увидел сотни лиц и глаз – жаждущих крови, сгорающих от нетерпения присутствовать при позорном конце того, кто еще недавно был самым могущественным человеком в Англии.

Он повернулся лицом к востоку.

Кто-то из толпы крикнул:

– Поверни его к северу, палач! Туда, где его дружки-шотландцы.

Его силой повернули лицом к северу, толкнули, чтобы он встал на колени.

Он положил голову на шероховатую поверхность плахи.

Топор опустился, и Ланкастера не стало.

* * *

Уоррен принес эту весть жене Ланкастера.

Элис посмотрела на него с недоверием.

– Это так, – сказал Уоррен. – Он просчитался. Его нашли виновным в сговоре с шотландцами и приговорили к смерти как предателя. Только высокое происхождение спасло от унизительной казни. Это произошло на Xолме cвятого Томаса.

– Святой Томас, – проговорила она тихо. – Его любимое место.

– Все кончено, Элис. Что теперь?

– Теперь я свободна. Свершилось то, о чем мы мечтали с Эбуло Стрейнджем. Но, видит Бог, я не хотела, чтобы получилось таким образом… Бедный Томас, он был таким гордым… и умным, по-своему. Но он никогда не умел сближаться с людьми. Они его не любили. Это погубило его.

– Вам больше не нужно скрываться, Элис, – сказал Уоррен.

– Я так благодарна вам за предоставленный мне кров.

– Ланкастер был в числе моих врагов, вы знаете это. Отобрал у меня земли. Я имел основания не слишком хорошо к нему относиться.

– У вас хорошее сердце, Уоррен. Вы пожалели женщину, которая впервые полюбила по-настоящему.

– Возможно, это так, – ответил он. – Но что же дальше?

– Я отправляюсь к Эбуло. Мы станем мужем и женой.

– Дочь графа Линкольна! – воскликнул он. – Вдова человека из королевского рода! Замужем за простым рыцарем!

– Даже дочери и вдовы графов имеют право выходить замуж по любви.

Так ответила Элис, и вскоре вся знать с удивлением говорила о том, что графиня Ланкастер стала женой какого-то Стрейнджа, не только не высокого происхождения, но к тому же еще хромого.

Жажда власти охватила короля Эдуарда. Со смертью Ланкастера для него словно началась совсем новая жизнь. Это совпало с окончанием перемирия с Шотландией, которое Роберт Брюс отметил нападением на целый ряд английских городов. Когда войска противника дошли до Престона, было решено снова попытаться не только дать отпор врагу, но перейти в наступление и захватить его земли.

Решительно все удивлялись перемене в короле Эдуарде. Лондонцы продолжали поддерживать его. Как прекрасно сумел он ответить оскорбителям королевы! И Диспенсеры давно уже исчезли с горизонта… Теперь-то уж король оставит свои прихоти и покажет всем, что он все-таки настоящий сын своего великого отца!

Военные действия начались. Англичане перешли границу с Шотландией, углубились в земли графства Лотиан и овладели селением Холирод Хаус. Они были удивлены, что им почти не оказывалось сопротивления. Что приключилось с таким опытным воином, как Брюс? Было слишком поздно, когда они поняли, что он не терял времени даром. Войско под его началом тоже перешло через границу и вступило в Йоркшир, откуда Брюс собирался зайти в тыл английской армии.

Изабелла находилась вместе с войском. Ее резиденция была неподалеку от Йорка.

Королева пребывала в состоянии раздумья. И немудрено: обстоятельства резко изменились, чего она вовсе не ожидала. Эдуард завоевал доверие народа, начало чему положили события в замке Лидс. А дальше – больше. Его популярность никогда раньше не была так высока.

Но Изабелла не намеревалась кардинально менять свои планы. Нет! Не для того она столь долго их вынашивала, так много вытерпела!

Что бы ни происходило, она станет действовать, как задумала, и никакие перемены в Эдуарде не свернут ее с пути, который она для себя избрала.