Команды из Великобритании и других стран оставались в зоне бедствия около года, занимаясь опознанием погибших. Многие тела удалось вернуть родным, но оставались и такие, опознать которые никак не получалось. Только в Таиланде погибло около 5400 человек, и зачастую это были целые семьи, о пропаже которых некому было заявить, и некому было предоставить сведения для опознания. Местами целые деревни смывало с лица земли, вместе с документацией об их населении, которое никто не оплакивал и не хоронил. В память о погибших в Таиланде построили мемориальную стену, и для некоторых она стала единственным памятником. Для ИЖК это была важнейшая операция, показавшая, чего можно достичь, объединив усилия иностранных команд и правительств.

Вернувшись в Великобританию, я получила приглашение на совещание по созданию подразделения ИЖК, которое должно было пройти в Старом Адмиралтействе. Немного задержавшись из-за лондонских пробок, я явилась последней — не самое лучшее начало. Меня дожидались высшие правительственные функционеры, полицейские чины и светила науки. Некоторые лица оказались знакомыми; были и те, кто смотрел с плохо скрытым недовольством. В общем, я выглядела примерно как носорог, затесавшийся среди обитателей контактного зоопарка. Было ясно, что во мне видели возмутительницу спокойствия, и чиновники получили распоряжение меня утихомирить. Однако присутствовал и мой старый приятель-полицейский, ободряюще улыбнувшийся своей «ЛШ», так что я знала, что у меня имеется, по крайней мере, один искренний сторонник. На самом деле, заседание прошло в весьма позитивном ключе. Все были согласны, что учредить подразделение оперативного реагирования совершенно необходимо и что в его состав должны входить представители полиции, правительства и ученых. Все также соглашались, что вопрос в том, когда его придется мобилизовать, а не в том, придется ли. Наконец-то!

Если по последнему пункту требовались какие-то доказательства, они не заставили себя ждать. Наша встреча состоялась как нельзя вовремя. Она прошла в феврале 2005-м, в год, обеспечивший нас такой занятостью и у себя в стране, и по всему миру, какой мы и предсказать не могли. За терактом в лондонском метро 7 июля в час пик, поставившим город на колени, последовал обстрел египетского курорта Шарм-эль-Шейх. Ураган Катрина, обрушившийся на побережье США в августе, и землетрясение в Пакистане в октябре случились, когда мы еще не закончили работу в Таиланде. Этот год стал критическим для ИЖК, и не только в Великобритании, но и вообще на планете.

Наконец, в 2006-м, была сформирована команда судмедэкспертов, полицейских, офицеров разведки, представителей по связям с родственниками и других специалистов ИЖК под командованием детектива-суперинтенданта Грэхема Уокера, основной задачей которой было координирование и реализация проектов по опознанию британских граждан, ставших жертвами катастроф у себя в стране и за рубежом. Для успешного функционирования команды требовалась собственная обучающая программа, чтобы полицейский из Девона на юге Англии следовал тем же протоколам и процедурам, что и офицер из Кейтнесса на севере Шотландии. Вроде бы, ничего сложного, но, как заметил один офицер, «мы в полиции насчет формы-то договориться не можем, не говоря уже о работе». Однако нам в Университете Данди удалось организовать для полицейских обучающую программу по ИЖК, и в период с 2007 по 2009 год более 550 офицеров из разных отделений по всей стране приезжали к нам изучать процедурные и научные особенности идентификации жертв катастроф.

Идентификация жертв катастроф — это не космическое ракетостроение и не нейрохирургия. В принципе, это всего лишь процесс последовательного сопоставления. Люди обращаются по телефону горячей линии, организованной правительством, и сообщают, почему, как им кажется, кто-то из их близких мог пострадать в данном происшествии. Далее дело классифицируют в соответствии с вероятностью того, мог ли человек там действительно находиться. В Таиланде, например, тот, кто остановился в отеле, снесенном цунами, считался более вероятной потенциальной жертвой, чем тот, кто уехал в кругосветное путешествие и, в принципе, мог оказаться в стране, или тот, кто просто не звонил родным или друзьям в течение нескольких дней.

Категории приоритетности имеют важное значение. Полицейские не могут одновременно заниматься всеми жертвами, поэтому те, кто пострадал вероятнее всего, ставятся в начало списка. В наше время, когда у каждого есть мобильный телефон, полиция и другие власти получают массу звонков с самых первых моментов катастрофы. После взрывов в Лондоне в 2005-м на горячую линию звонили тысячи человек. После цунами в Индийском океане родные и близкие разыскивали там около 22 000 предполагаемых пострадавших из числа британских граждан. В действительности британцев там погибло 149.

Офицер по связям с семьями, прошедший специальную подготовку по ИЖК, отправляется к родственникам и друзьям наиболее вероятных потенциальных жертв и собирает о них как можно больше информации — рост, вес, цвет волос, цвет глаз, шрамы, татуировки, пирсинг, подробности о здоровье и состоянии зубов и так далее. В доме пропавшего он снимает отпечатки пальцев, организует взятие образцов ДНК у матери, отца, братьев и сестер или других генетических родственников, а также, по возможности, ДНК самого пропавшего с его личных вещей. Для семьи это нелегкий процесс, поэтому офицеры стараются собрать все по максимуму за один визит, чтобы не возвращаться еще раз и не причинять родственникам новую боль, ведь это может ослабить их доверие к властям и желание взаимодействовать.

Все собранные данные вносятся в желтую карту AM (antemortem — то есть прижизненные сведения). Если катастрофа произошла за границей, карту вместе с образцами ДНК, отпечатками пальцев и стоматологическим профилем отправляют тамошней команде судмедэкспертов. Они собирают в своих моргах ту же информацию о жертвах и записывают ее в розовой карте PM (postmortem — посмертные сведения). Помню, во время тренинга какой-то умник спросил меня, не надо ли заполнять желтые карты по утрам, раз на них написано AM, а розовые после обеда. Да, нелегок преподавательский труд!

В координационном центре команды сопоставляют данные из обеих карт. В идеале должны совпасть первичные идентификаторы, но вторичные тоже очень часто идут в ход, если идентификация по ДНК, отпечаткам пальцев или стоматологическому профилю невозможна, так как данных нет или они не окончательные. Процесс это медленный, и контроль здесь играет главенствующую роль. Если мы допустим ошибку, то две семьи лишатся любимого человека. Лучше потратить время и все сделать правильно, пусть даже нас и будут критиковать за медлительность.

Тренинги в Данди для своего времени были уникальны. Подписав контракт на их проведение в январе 2007 года, мы поняли, что должны составить для них учебник, и как можно скорее.

К Пасхе у нас уже было пособие из двадцати одной главы, опубликованное Данди Юниверсити Пресс (спасибо за это Анне Дэй), экземпляр которого получал каждый учащийся. Сейчас, во времена расцвета онлайн-курсов с неограниченным числом слушателей, оно кажется немного устаревшим, но тогда было просто сверхсовременным. Офицеры получали доступ к программе через свои компьютеры, из любого места и в любое время, когда им было удобно. Как и в учебнике, там был двадцать один раздел, и каждый следовало изучить, прежде чем открывался следующий. Проработав раздел, офицер должен был пройти онлайн-тест («угадайку», как говорили наши ученики). Если он набирал больше 70 % правильных ответов, то шел дальше, если нет — мог выполнить тест еще раз (уже другой), и так далее. Добравшись до конца, он выполнял финальный тест, по материалам всего курса. Обычно к тому времени вся нужная информация была настолько вбита нашим ученикам в голову, что финальный тест они сдавали с первого раза. Удивительно, насколько эффективным может быть «усиленное обучение»!