— Хорошо, — кивнул Борис, — примем как данность. А что по поводу личностей нападавших? Хотя бы теоретически.

— Вот тут — темный лес, — Валентин налил себе чаю. — Мы тщательно изучили биографию Рокотова. С криминалитетом он никак не был связан, ни в какие группировки, даже подростковые, не входил, с авторитетами не знаком, «крыши», естественно, не имеет… На его сослуживцев по НИИ ХЯУ нападавшие явно не похожи. Не тот стиль разговора, не та лексика, не та методика. Если бы имитацию проводили научные сотрудники, то все было бы обставлено по-другому.

— Но ведь факт имеется, — утвердительно сказал Борис, — и от этого отмахнуться нельзя. Причем это не вводная с целью вас запутать, а реальная жизненная коллизия. Я к этому отношения не имею.

— Это еще вопрос, — хитро прищурился Кирилл.

— Зуб даю, — осклабился Борис, — даже два… В мои планы такая путаница не входит. Перегруз вводными на стажировке приводит только к отрицательному результату. И вы это сами прекрасно знаете… Тут мы столкнулись с чем-то совершенно непонятным.

— Разреши вопрос по существу? — Валентин поставил чашку на стол.

— Давай…

— Кто такой этот Рокотов и почему вокруг него началась эта бодяга?

Борис пожевал губами. Рано или поздно стажеров пришлось бы вводить в курс дела. Ибо зачетное задание уже перешло границы экзаменационной ведомости.

— Ладно, объясняю, — майор Главного Разведуправления положил руки на колени. — Вы ж все равно не отстанете…

— Эт-точно, — подтвердил Кирилл.

— Владислав Сергеевич Рокотов — биолог. Три месяца назад убыл в командировку в Югославию по линии Министерства науки и образования. После начала балканского конфликта с его квартирой начинают происходить разные непонятные вещи. В нее вписывается известный вам подполковник милиции, проходящий под кодовым обозначением Жирдяй, затем — Очередник. Сам хозяин квартиры прибывает в Россию самолетом МЧС и, не заходя домой, гибнет в автокатастрофе. Тело сжигают в крематории, а прах захоранивают в колумбарии.

— Это мы и так знаем, — Валентин поднял брови.

— Есть мнение, что вся эта история — фикция.

— Чье мнение? — спросил Кирилл.

— Ряда сотрудников, — расплывчато пояснил Борис, — и нам поручено это проверить.

— Смысл устранять Рокотова? — Кирилл достал сигарету.

— Погоди, — задумался Валентин, — но где доказательства, что Рокотов вообще вернулся в Россию? Тело сожжено, и мы не можем провести эксгумацию. Никто его после возвращения не видел, домой он не заходил…

— Верно, — согласился Борис, — все данные — косвенные. По документам Рокотов был в самолете МЧС, но никто из пассажиров его не помнит. Ребята в Москве опросили почти половину летевших тем же рейсом. Негласно, разумеется. Там почти все были знакомы друг с другом. И молодого парня соответствующей внешности не было. Единственное объяснение — что он летел в кабине экипажа.

— Ясное дело, что летчики это отрицают, — Кирилл выпустил струйку дыма.

— Ага. Экипаж его на борт не брал.

— Так, — Валентин потряс головой. — Что же получается? Рокотова оставили в Югославии? Но зачем?

— Спроси что нибудь полегче, — проворчал Кирилл.

— Хорошо. Жирдяй, Очередник и Свинорыл — кто они такие? Я имею в виду не открытую биографию, а непосредственное отношение к поставленной проблеме. Они ж не могли бросить Рокотова в Югославии. Не тот уровень.

— А они, вероятнее всего, с боку припеку, — выдал Борис. — Польстились на бесхозную квартирку… Информацию о ней они получили от сокурсника Жирдяя из Москвы. Он как раз там в среднем звене МЧС трудится.

— Ха! — Валентин поднял руку ладонью в сторону Бориса. — Стоп… Это нам известно. Но сотрудник МЧС тоже не может бросить в Югославии российского гражданина. Будь он хоть министром, хоть рядовым сотрудником.

— Не может, — Кирилл поддержал товарища.

— Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять. — Борис облокотился на боковой валик кресла. — Российского гражданина вообще никто нигде бросить не может, даже Президент…

— Тогда что получается? — Валентин провел ладонью по трехдневной щетине. Он специально не брился, таким образом немного меняя внешность, чтобы при необходимости можно было сыграть роль алкоголика или какого другого полуопустившегося типа. — Рокотов по неизвестной ни нам, ни субъектам причине исчезает. Его квартиру тут же прихватывают Жирдяй и Очередник. Но ведь нет гарантии, что он не вернется… И что тогда будет? Владелец приезжает, видит, что его жилплощадь захвачена, идет в прокуратуру — и начинается дикий скандал. Дикий еще и потому, что его записали в мертвецы. Другой вариант — Рокотов не приезжает. Но это может быть только в одном случае — если он мертв. Тогда откуда у субъектов информация о его гибели, если ее нет у нас? От Сокурсника? Вряд ли… Тот не смог бы скрыть прошедшие через МЧС данные. Соответственно, должен быть тот, кто видел тело. Среди разрабатываемой четверки таких нет. И еще — Очередник запаниковал. Значит, уверенности в стопроцентном отсутствии хозяина квартиры у него нет. Иначе его бы успокоили подельники. Но они этого не делают… Что ты на это скажешь?

— А ничего, — спокойно отреагировал Борис. — Все, что ты изложил, соответствует действительности. Ни подтверждающих, ни опровергающих данных у меня нет. Как нет их и у аналитической группы. Твои выводы абсолютно верны. За анализ ситуации — пять с плюсом.

— Значит, есть фактор, который нам неизвестен, — вступил Кирилл. — Без гарантий невозвращения Рокотова эта гоп-компания не стала бы так нагло себя вести. Но! — Стажер поднял палец. — Этот фактор в любом случае должен был бы обсуждаться в процессе разговора. Сразу после того, как мы устроили провокацию. Этого почему-то нет…

— Меня тревожит излишняя самонадеянность Жирдяя, — задумался Валентин. — Остальные ведут себя нервно, а этот подозрительно спокоен. Будто бы у него в рукаве спрятан туз, о котором известно лишь ему самому. Очередник дергается, что немудрено — ведь он по роже получает. Свинорыл суетится. Сокурсник тоже беспокоится, один Жирдяй продолжает жить как ни в чем не бывало.

— Но информация о Рокотове и его квартире пришла к Жирдяю от Сокурсника, — сказал Кирилл. — До того момента, как МЧС закрыло вопрос с югославскими бортами, на пустующую квартиру никто не претендовал… И еще — смотрите, как интересно выходит. Первым в квартиру прописывается Жирдяй. Ждет неделю, а уже потом переоформляет ее на племянника. Зачем? Для подстраховки? Но тогда получается, что семь дней у них сохранялась определенная неуверенность в благополучном исходе мероприятия. И Жирдяй выступал в роли блокирующего щита на случай, ежели Рокотов явится по месту прописки. Потом все утихло, и квартирка быстро переходит в руки Очередника. Непонятка — что именно произошло за эту неделю?

Борис и Валентин одновременно почесали затылки.