результате в Косове и Метохии — территории, которую сербы считают историческим центром своей государственности и духовности (еще в XII веке там были основаны древнейшие сербские монастыри), — практически сложилось двоевластие. Белград признавал свои властные структуры. Приштина (главный город Косова) отказывалась им подчиняться и создавала свои органы власти. Но албанский экстремизм еще был в зародыше. Югославская или, точнее, сербская полиция, по сути, контролировала ситуацию, и Милошевич, как уже говорилось, игнорировал предостережения о возможности взрыва.

Однако рядом — Албания, и албанцев в Косове от албанцев в соседней стране разделяет лишь государственная граница, которая далеко не везде на замке. Нежелание Белграда серьезно заняться косовской проблемой, надежда на то, что все само собой образуется, объективно усиливали позиции албанских сепаратистов в Косове, которые начали применять против сербских властей и полиции террористические методы[20].

В это время расшаталась и ситуация в самой Албании, и в результате потоком пошли добровольцы и вооружения на помощь «братьям» в Косово. Подливали масло в огонь и сербские полицейские, в ряде случаев «зачищавшие местность».

Еще во время развала СФРЮ[21] и в разгар боевых действий на ее территории была создана так называемая контактная группа, в которую вошли Россия, США, ряд ведущих европейских стран. 24 сентября 1997 года в рамках 52-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН состоялось заседание контактной группы на уровне министров иностранных дел, в котором участвовал и я. Здесь впервые Клаус Кинкель предложил принять отдельное заявление по Косову. Мы поработали над текстом. Он в конце концов обрел достаточно объективный характер. Было принято единогласно заявление, в котором главным образом выражалась тревога в связи с возможным развитием событий, содержались призыв к примирению и обращение к Белграду, который нес ответственность за безопасность в крае.

Между тем в конце февраля 1998 года произошло резкое обострение ситуации в Косове. Поводом послужило нападение группы террористов из так называемой Освободительной армии Косова на сербский полицейский патруль. Вооруженные столкновения с участием спецподразделений югославской полиции привели к жертвам, в том числе среди мирного населения. С этого времени вооруженные стычки в Косове не прекращались.

В таких условиях 9 марта 1998 года в Лондоне состоялось заседание контактной группы. США, Великобритания, ряд других европейских стран высказали предложение о введении экономических и иных санкций против Югославии. На самом заседании и в кулуарах имел место откровенный обмен мнениями. Россия зарезервировала особую позицию по ряду неприемлемых моментов, поддержав лишь положения, предусматривающие временные ограничения на поставки в СРЮ[22] оружия и техники военного назначения, исходя из того, что запрет касается поставок вооружений и косовским сепаратистам.

17 марта, в рамках рабочего визита по четырем бывшим югославским республикам, я встретился в Белграде с Милошевичем. Обсуждение один на один было горячим. Я убеждал Милошевича выступить с инициативами об автономном статусе Косова, отвести воинские части в места их постоянной дислокации, взять личную ответственность за начало переговоров с лидером более или менее умеренного крыла косовских албанцев Ругова и объявить об этом, согласиться на приезд в Косово группы наблюдателей ОБСЕ. Вечером во время ужина, который дал в нашу честь незадолго до этого избранный президентом Сербии Милутинович[23], сказал, что Милошевич принял наши предложения. Однако утром объявление о намерении начать переговоры с албанской стороной было сделано от имени Милутиновича. Милошевич как бы оказался в стороне. Несмотря на то что ряд высказанных нами идей не нашел отражения в заявлении Милутиновича, мы были довольны результатом, так как шаг вперед был сделан со стороны Белграда.

Хотя в общем и целом напряженность в Косове несколько ослабла, наши западные партнеры по контактной группе требовали наращивать давление на Белград, демонстрируя несбалансированность подходов к сторонам конфликта. Албанских террористов начали представлять чуть ли не борцами за справедливость.

В это время мы уже обладали информацией о заигрывании американских политиков и с черногорским руководством, чему объективно способствовала политика Белграда в отношении этой маленькой республики (характерно, что, когда на встречу со мной в Белград прибыл президент Черногории, который давно не был в союзной столице, официальные белградские СМИ не заметили его приезда).

У нас не могло не возникнуть ощущения, что косовская проблема рассматривается некоторыми западными партнерами по контактной группе и через призму возможности окончательного развала Югославии при резком ослаблении Сербии.

25 марта в Бонне состоялось заседание контактной группы на уровне министров иностранных дел. Это было бурное заседание. М. Олбрайт жестко настаивала на эскалации требований и мер в отношении Белграда. Трудно было убедить ее в ошибочности такой линии. Возник даже такой момент, когда я сказал:

— Подписывайте что хотите, но Россия заявит во всеуслышание, что мы против и выходим из контактной группы.

«Хозяин» нашей встречи К. Кинкель прервал заседание и попросил меня пройти с ним в его кабинет. Разговаривали без переводчика, по-английски.

— Давай согласуем те формулировки, которые для тебя приемлемы, — сказал Кинкель.

Мы вместе с ним сделали это. Кинкель позвал своего политдиректора, очень толкового и доброжелательного человека, Вольфганга Ишингера и поручил ему «обкатать» эти формулировки с другими участниками.

Когда мы сидели в кабинете Клауса Кинкеля, за окнами бушевали страсти: албанская колония организовала демонстрацию, выкрикивали антисербские лозунги, требовали чуть ли не коллективного похода на Белград.

— Ты видишь, — сказал мне Клаус, — под каким прессом нам приходится жить.

— Я хочу тебе посоветовать, — ответил я, — объяви, что ты дал указание переписать фамилии всех демонстрантов, просто скажи об этом в громкоговоритель, и ты увидишь, как их ряды не только поредеют, но и вообще исчезнут. Ведь больше всего эти люди боятся, что им придется уехать назад — в Югославию, Албанию. Неужели ты думаешь, что даже при гипотетической независимости Косова туда возвратятся из Германии албанские беженцы?

Чувствовалось, что Кинкель достаточно реалистично оценивает обстановку, но надвигались парламентские выборы, в которых активно разыгрывались карта албанских беженцев и идея необходимости «навести порядок в Косове», чтобы они могли вернуться домой.

В конце концов в Бонне удалось принять документ, в котором констатировалось, что решение косовской проблемы должно базироваться на сохранении территориальной целостности СРЮ, соблюдении стандартов ОБСЕ, принципов Хельсинки и Устава ООН. Объявленные 9 марта санкции сохранялись, но не более того.

29 апреля на Римской встрече контактной группой был одобрен так называемый пакет стабилизационных мер. Одновременно начались параллельные миссии — американская, осуществляемая Р. Холбруком и Р. Гелбардом, и российская — Н. Афанасьевским. Параллельные «челночные» поездки в Белград и Приштину, но при достаточно тесном сотрудничестве, принесли свои плоды. 15 мая в Белграде С. Милошевич и И. Ругова договорились о начале переговоров по политическому урегулированию косовской проблемы между делегациями представителей сербского и югославского руководства, с одной стороны, и албанской общины в Косове — с другой.

22 мая в Приштине прошло первое рабочее заседание делегаций сторон. Напряженность явно снижалась. Но