Ирака. Все они настаивали на встрече министров иностранных дел стран — постоянных членов Совета Безопасности. Помимо всего прочего, видно, в чем-то нас подозревали…

А у меня складывалась тяжелая ситуация. 19-го поздно вечером я должен был лететь в Латинскую Америку. Первой страной посещения была Бразилия, где сразу же после прибытия была запланирована встреча с президентом. Олбрайт, находившаяся в Дели, звонила мне в этот день несколько раз. Сказала, что она готова сократить свое пребывание в Индии, для того чтобы организовать в Женеве в ночь на 20 ноября встречу министров США, России, Англии, Франции и посла Китая. В конце концов договорились о встрече в два часа ночи в Женеве на аэродроме. Но так как расстояние от аэропорта до отделения ООН в Женеве было незначительным, решили провести эту встречу «пяти» все-таки во Дворце наций ооновского комплекса.

Такое количество корреспондентов, приехавших в это ночное время из всех близлежащих стран, я видел нечасто. Разговор, конечно, шел не в их присутствии. Но они терпеливо ждали пресс-конференции.

Мадлен Олбрайт отвела меня в сторону и спросила:

— Евгений, не стоит ли за вашей договоренностью с Багдадом нечто иное?

— Мадлен, — ответил я, — можешь твердо считать: нет. Я тебя ни в чем никогда не обманывал и сейчас не обманываю. Даже не пытаюсь приукрасить положение дел.

Мы представили коллегам проект заявления «пяти». Согласовали каждое предложение. Безусловно, положительную роль в достижении компромисса сыграл министр иностранных дел Великобритании Р. Кук, председательствовавший на нашей встрече. После ее окончания сказал ему, что, учитывая его несомненный талант, каждый раз будем предлагать ему председательское место на трудных дискуссиях. Он, тоже шутя, отпарировал: «За нелегкое дело должен быть вознагражден».

— He знаю, как в Великобритании, а у нас в России на ряде трудоемких вредных производств выдают рабочим молоко.

Думаю, что это разъяснение не очень вдохновило Робина.

К огромному сожалению, Робин Кук рано покинул этот мир. Его смерть тяжело отозвалась в сердцах тех, кто его знал и по-настоящему уважал.

Китайский посол должен был получить согласие Пекина на формулировки совместного заявления и без этого не мог поставить под ним свою подпись. А Олбрайт все время была на связи с помощником президента по национальной безопасности С. Бергером. В конце концов текст был подписан. В нем подчеркивалась важность солидарных усилий пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН в целях безусловного и полного выполнения Ираком всех соответствующих резолюций СБ ООН.

Подписавшие заявление приветствовали дипломатическую инициативу, предпринятую Россией в контакте со всеми остальными постоянными членами Совета Безопасности. Важно отметить, что в заявлении была поддержана идея обсуждения и выработки рекомендаций о путях повышения эффективности работы Спецкомиссии.

Таким образом, одна из опаснейших страниц в кризисе вокруг Ирака была закрыта. Это произошло потому, что постоянные члены СБ были едины.

21 ноября, как и было договорено, состоялась чрезвычайная сессия Спецкомиссии, которая приняла рекомендации по повышению эффективности своей работы (фиксация возможности перехода от инспекции к мониторингу, проблема прояснения остающихся вопросов о расширении числа стран, принимающих участие в работе Спецкомиссии, возможность использования дополнительных самолетов и др.). На следующий день возобновилась работа инспекционных групп в Ираке. Возобновились и полеты самолетов У-2.

Что касается президентских дворцов и других «чувствительных» объектов, то в них Ирак решил допустить представителей стран — членов Совета Безопасности с целью убедить их в отсутствии там запрещенных материалов и документации. Однако при этом оговаривалось, что в состав «гостей» не могут входить члены инспекционных групп Спецкомиссии.

Без всякого сомнения, нужно было, не нарушая солидарности постоянных членов Совета Безопасности, отреагировать на это сильным политическим демаршем. Однако события развивались по-другому. В середине декабря в Багдад вылетела делегация Спецкомиссии во главе с Батлером, который запрограммированно заявил, что проблему инспекции президентских объектов решить не удалось.

Мне представляется, что в это время Батлер опять подсыпал пороха в огонь. В интервью «Нью-Йорк таймс» он заявил, что Ирак обладает бактериологическим оружием и средствами его доставки, способным уничтожить Тель-Авив. Заявление Батлера разошлось по всему миру, в то время как категорическое опровержение Багдада практически замолчали.

В такой обстановке в Багдад в качестве спецпредставителя президента России был направлен заместитель министра иностранных дел Посувалюк, чтобы подтолкнуть иракское руководство к компромиссным решениям проверки президентских объектов. Несмотря на высокое мастерство Посувалюка, эта задача выглядела трудновыполнимой, поскольку во время предшествовавших переговоров дворцы президента не включались в сферу инспекции.

28 января 1998 года я вылетел в Париж, где состоялись переговоры с Ю. Ведрином. Затем был принят президентом Ж. Шираком, который заявил о готовности объединить усилия Франции с Россией, для того чтобы вновь добиться политического результата без применения силы.

Я сказал президенту, что предусматривается встреча Посувалюка с Хусейном, которому он привез послание от Ельцина.

— Вы думаете, что Посувалюку удастся встретиться с Хусейном? — спросил Ж. Ширак.

— Да, я так думаю. Скажу больше: само послание было задумано таким образом, чтобы Посувалюк мог встретиться с ним лично.

2 февраля В. Посувалюк был принят С. Хусейном. В ходе его ежедневных контактов с иракцами была достигнута договоренность о необходимости привлечения к поискам урегулирования кризиса Генерального секретаря ООН К. Аннана — опытного политика с мировым именем, в объективности которого мало кто мог усомниться. В течение февраля практически на каждодневной основе поддерживались наши контакты с Генеральным секретарем ООН, который все больше настраивался на активизацию своей роли в урегулировании конфликта вокруг Ирака.

А американцы и англичане стремились провести жесткую антииракскую резолюцию в Совете Безопасности, включающую в себя слова «material bridge», что не только констатировало «существенное нарушение» резолюции СБ Ираком, но и включало «зеленый свет» для удара по Ираку. И в Совете Безопасности, и в посланиях, и во время многочисленных контактов по телефону с Олбрайт и Куком была следующим образом изложена наша позиция: в Москве сомневаются в том, что настойчивое стремление англосаксов провести резолюцию в предлагаемом виде ограничивается лишь необходимостью оказать дополнительное давление на Багдад; тем более что одновременно с такой же настойчивостью осуществляется попытка сорвать миссию К. Аннана или на крайний случай превратить его в своеобразного «почтальона» с задачей не вести переговоры с иракским руководством, а лишь передать ультимативное требование подчиниться всем резолюциям ООН.

В пользу подключения дипломатических усилий Генерального секретаря ООН с целью политического урегулирования выступили Ельцин и премьер-министр Италии Р. Проди. Их совместное заявление было опубликовано во время официального визита президента России в Италию 10 февраля. Бывший министр иностранных дел Италии С. Аньели, ознакомившись с заявлением, подошла ко мне и сказала:

— Будь я ныне министром иностранных дел, никогда не пропустила бы его.

— Почему, Сьюзен? — спросил я.

— Потому что оно противоречит линии удара по Ираку.

Однако министром иностранных дел в то время был уже Л. Дини, а премьер-министром Р. Проди. Несмотря на возражения некоторых