– Другой давно уже был бы насквозь.

– Давно-о. А этот еще разгоняется…

Оба одновременно взглянули на интегратор.

– Хорошая скорость.

– Выскочили бы мы подальше, – сказал штурман, – успели бы отвернуть. Но – что поделаешь. В этом мы не вольны.

– Теория вероятности, – сказал инженер. – Если все время везет, то рано или поздно должно крупно не повезти.

Светило заняло уже больше половины экрана. Инженер перегнулся со своего места, – раньше там сидел штурман, – и выключил сирены.

– Мешают говорить.

– Молодец. А я и не подумал.

– Теперь все равно.

– Хорошо тянут моторы.

– Да.

Они умолкли, прислушиваясь к новому звуку: словно где-то кипела под высоким давлением вода.

– Нос, – сказал инженер. – Микровзрывы.

– Через час будем в зоне короны. Заполыхаем со всех сторон.

– Я же говорю – выйдет красиво.

Они сидели, не глядя, друг на друга, но ощущая присутствие другого всем своим существом.

– У тебя нет никакой музыки под руками?

– Нет. Знаешь, Рудик?

– Что?

– Я тебя люблю.

– И я. Ну, ладно. Давай споем?

– Это хорошо. Давай.

Они запели – негромко, теперь сирены не мешали. Далеко внизу шумели двигатели. После второго куплета инженер сказал:

– Третьего не хватает. Разбудим?

– Как? Я уж думал. Он отключен. И кокона не открыть.

– Все равно. Настоящий капитан не может не проснуться, когда корабль гибнет.

– Он пришел бы.

– Как же он придет, когда идем с ускорением? Ну-ка выключи на время…

Капитан ворвался в пост, на ходу затягивая замки на куртке. Он взглянул на экран, на людей. Все понял.

– Дураки, – сказал он. – Дерьмо!

– Ладно, – буркнул штурман. – Теперь уже не стоит.

Капитан Устюг знал, что всегда стоит. Он на миг прикрыл глаза. Потом обвел взглядом приборы.

– Инженер, почему не на своем месте? Мигом! – И скомандовал: – Всю тягу, сколько есть!

Светило закрывало весь экран.

Капитан увеличил тягу до предела. Скорость стремительно росла.

Машина мчалась к пылающей звезде. Луговой сначала глядел, не понимая, потом закрыл глаза: ослаб, передав ответственность, да и звезда была ужасна. Капитан напряженно смотрел на интегратор.

– Обшивка начинает протекать, – предупредил Рудик уже из своего поста.

– Уже недолго.

– Ты что придумал?

– Неясно? Специалист! Как с энергией?

– Норма.

– Заряд батарей?

– Приняли до полного.

Вода клокотала уже совсем рядом – клокотала и шипела, точно обрушиваясь на раскаленные камни.

– Батареи! – крикнул капитан.

– Есть батареи!

– Даю!

Он почувствовал, как дрожь прошла по кораблю.

– Полную!

Светило было уже не рядом – оно было со всех сторон.

Капитан крикнул:

– Все шесть разом! Иначе не успеть…

Грохот. Лязг. Скрип металла. Пламя за бортами. Клочья пламени мешаются с клочьями тьмы. Стремительно растет температура. Сейчас не до нее: некогда. Сработают ли батареи? Ослабленные, поношенные…

Клочья вихрились на экранах. Потом наступила тишина. Погасли угрожающе мерцавшие табло.

За бортом, судя по экранам, была черная глубина. Капитан вгляделся в нее и почувствовал, как начинает кружиться голова.

– Рудик… – вяло позвал он.

– Тут. – Ответ пришел не сразу.

– Выскочили…

– Батареям плохо. Секунды, может быть, минуты им жить.

Головокружения как не бывало. Батареи сдадут – значит корабль снова вынырнет в нормальном пространстве. А там – звезда. Тут, в сопространстве, ее нет. Но стоит выскочить обратно…

Есть один выход. Может быть, есть. Этого никто никогда не пробовал. Но им поминутно приходится делать что-то, чего до них не делал никто.

Включить двигатели в сопространстве. Неизвестно, правда, как отнесется к этому сопространство. Но выбирать не из чего. Альтернативой любому рискованному действию было – сейчас, сию минуту, вынырнуть если и не в центре светила, то в опасной близости от него, вспыхнуть, сгореть, разложиться на атомы, превратиться в раскаленный газ…

– Рудик, как машины?

– В полном!

– Луговой, общее направление? Каким было принципиальное направление, когда ты вынырнул около звезды? Штурман!

– В общем… стояли в направлении Солнечной…

– Даю тягу!

Капитан решительно вытянул руку.

Батареи сдали не через минуту, а почти полчаса спустя. Но сдали основательно. Ослабленный металл, нарушенная изоляция не выдержали – пластины, одна за другой, стали деформироваться и замыкаться. Вспыхнули мощные разряды. Количество их росло быстро, как при цепной реакции. Еще несколько секунд – и начало бы плавиться все вокруг, загорелся бы сам металл обшивки…

Батареи пришлось катапультировать. Это произошло уже в обычном пространстве: едва замкнулись первые пластины, как отдача батарей упала настолько, что сопространство вытолкнуло корабль, как вода – надутый мяч. Шесть блоков батарей, шесть огненных тел прорезало тьму, рассыпалось на множество огней и осталось где-то в стороне.

– Фейерверк, – сказал Луговой.

– Вышли, – сказал капитан. – Нет звезды. Значит, живем пока.

Звезды и в самом деле не было. А что было?

Они ждали, что, как обычно, кто-то словно сдернет с экранов темную пелену, и разом вспыхнут точки светил. Но черное покрывало по-прежнему застилало экран.

Они долго вглядывались в пустоту. Потом капитан сказал:

– Нет, наше пространство это точно. Только где мы?

Он с инженером направился в обсерваторию. Луговой включил «Сигму». Теперь изображение пустоты поступало непосредственно в машину, память которой была обширней, а логика – совершенней человеческой.

Идентифицировать видимую картину компьютер отказался. Штурман сообщил об этом в обсерваторию. Капитан и инженер переглянулись и пожали плечами. Капитан снова приник к большому искателю. Потом отодвинулся.

– Ну-ка, погляди. Видишь? Дай увеличение… Переведи на экран.

Инженер склонился над пультом. На одном из экранов появилась светлая точка. Она росла. Видны стали яркие изогнутые струи и темные прожилки между ними.