– Ишмаэль, – приветствует меня профессор Мармозет, – дерьмово ты выглядишь.

– Чувствую себя так же, – отзываюсь я. Весь домик пропах мокрой псиной. – Что вы здесь делаете?

– Мне позвонил Милл-От. Он узнал, что Сара Пэйлин этим утром внезапно выступила с речью в Американской ассоциации переработчиков хрома в Омахе, и поинтересовался, не случилось ли чего-то такого, что заставило ее организовать себе алиби.

– Этим утром?! – за окном солнце еще только клонится к закату.

– Поздним утром. До обеда.

– Черт.

Я впечатлен оборотным временем Пэйлин почти так же, как тем, что Милл-От умудрился дозвониться до профессора Мармозета.

Словно прочитав мои мысли, профессор Мармозет смотрит на часы.

– Вы здесь надолго? – спрашиваю я.

– Нет. Я направляюсь в клинику Мейо[88]. В аэропорту Или меня ждет один из самолетов Милл-Ота. Если хотите, могу подбросить вас до Миннеаполиса.

– Вайолет может лететь. А мне надо вернуть машину.

Он указывает мне на кресло:

– Тогда хоть изложи мне твою версию случившегося.

* * *

Я рассказал. Профессор Мармозет меня почти не перебивал. А дослушав, говорит:

– Знаешь, можно сделать пассивный прибор ночного видения из цифровой камеры. – Я в непонятках гляжу на него. – Если вдруг когда-нибудь понадобится.

– Пассивный прибор ночного видения можно сделать из активного прибора и скотча.

– Так будет втрое дороже.

– Мне оплачивают расходы. Есть соображения по поводу чудовища в озере?

Мармозет зевает:

– А что думаешь ты?

– Что в этом долбаном озере точно что-то есть.

– Так.

– И если это какая-то машина, то это самый лучший образец инженерного искусства, о котором я когда-либо слышал.

– Согласен.

– А значит, скорее всего, это не машина. А значит, это, скорее всего, какая-то настоящая гребаная тварь.

Профессор хмурится:

– Под “настоящей гребаной тварью” ты подразумеваешь живое существо, о котором ничего не известно науке.

– Да.

– Но это представляется невероятным.

– Конечно, это представляется невероятным. Это представляется просто полным бредом. Но я его видел.

– Ты его видел?

– Ощутил. Достаточно хорошо, чтобы утверждать, что это был не подводный аппарат или вроде того.

– Так…

– Так что я думаю, тут справедливо выражение Шерлока Холмса – возможно все что угодно, если тому нет другого объяснения.

Вайолет смотрит на меня с изумлением.

Мармозет отвечает:

– Вообще-то это единственная глупость, которую сказал Холмс. Мы с тобой однажды обсуждали это по дороге в Больницу Милосердия. Помню, еще дождь шел. Мы говорили об этой фразе и о том, как однажды Гудини показал Артуру Конану Дойлу фокус с исчезающим большим пальцем и Дойл поверил, что это настоящее чудо. В общем, Холмс ошибался – всегда есть рациональное объяснение.

Вайолет не улыбнулась. Просто смотрит на меня. Это еще хуже.

– И в этом случае тоже найдется разумное объяснение, – продолжает Мармозет. – На самом деле мы даже знаем, как его найти.

– Да что вы?

– Да. Надо найти человека, который был в той лодке. Еще до того, что случилось с Теном – или с трупом Тена, – тот человек был так уверен в существовании монстра, что считал необходимым поймать его. Ночью, втайне, на лодке-амфибии. Почему? Что же он видел? Реджи, судя по всему, не верил в чудовище. Дебби сказала тебе, что не верит. Приятели доктора Хёрст в баре говорили, что верят, но никто из них, кажется, не чувствовал такой сильной угрозы, чтобы так или иначе принимать это всерьез. Так из-за чего же человек в лодке был столь уверен? Что такого известно ему, чего не знают другие?

– Не знаю, – говорю я. – Что же?

Он пожимает плечами.

– Понятия не имею. У нас недостаточно сведений даже для того, чтобы сказать наверняка, он ли застрелил Криса-младшего и отца Подоминика. Но в конце концов он выдаст себя. И когда это случится, ты получишь ответ на любой вопрос об этой заварухе, который только сможешь задать.

– Вы правы, – признаю я. – Я должен его разыскать.

Мармозет строго смотрит на меня:

– Я не имел в виду лично тебя, Ишмаэль. Я говорил о полиции.

– У полиции было два года, чтобы в этом разобраться.

– Да, и я полагаю, сейчас для них это дело чрезвычайной важности.

– Только если кто-нибудь не постарается скрыть смерть Тена от журналистов.

– Чтобы выгородить Пэйлин? – скептически замечает Мармозет.

– Или Тайсона Гроди. Или Фиков, кто бы они ни были. Или даже самого Тена, его компанию, его репутацию, мало ли что. А то и всех сразу.

Мармозет морщит нос:

– Думаю, это маловероятно. И даже если кому-нибудь и удастся все замять, это нас уже не касается. Прежде всего, я не впутывал бы тебя в это, если бы знал, что на озере Уайт действительно кто-то погиб.

– А вы не боитесь, что погибнет кто-нибудь еще?

– Думаю, мы можем быть уверены, что Управление парков и заповедников установит знак “Купаться запрещено”.

– А как насчет знака “Попадать под пули запрещено”?

– Ишмаэль, – тихо говорит Мармозет, – ты и впрямь думаешь, что твое пребывание здесь снизит вероятность убийств? – Вот сукин сын. – Полиция найдет человека из лодки. Фирм, выпускающих лодки-амфибии, не может быть так уж много. И у них наверняка не так уж много клиентов.

– Спорим, на что хотите? Выяснится, что лодка оформлена на имя Криса-младшего. Так же, как сети и гарпуны, которые якобы оказались никому не нужны.

Мармозет кивает:

– Я подумал об этом варианте.

– Я возвращаюсь на Уайт. Тот тип вернется туда именно сейчас.

– Ну да, вместе с полицией.

– Возможно, там есть парочка копов, но когда озеро начнут прочесывать, их будет гораздо больше. Не говоря уж о том, что начнется, когда пройдет слух, что там побывала Пэйлин. Журналисты арендуют у Реджи все каноэ. Это понимаем мы, и чувак на лодке это понимает, так что предпримет вторую попытку именно сейчас. Он не мог подождать, даже когда рядом была экспедиция Реджи.

– Если только он знал о ней.

– А как же ему не знать? Все остальные ведь знали. Вы же понимаете, что я прав.