Внезапно тишину прорезал пронзительный возглас Катерины, за ним последовали долгие низкие стоны наслаждения. Больше всего мне хотелось зажать уши ладонями.

Наверное, я так и поступила бы, если бы внезапно не услышала шорох, шуршание не шелка о плоть, а тела о листву. Затем послышались осторожные шаги, движущиеся не со стороны скамьи, а от палаццо.

Я развернулась лицом к фонтану и прошипела:

— Мадонна, прикройтесь, кто-то идет!

Я смотрела в землю, но все равно успела заметить Катерину с голой грудью, лежавшую на спине. В темноте белели ее бедра, задранные шелковые юбки свисали со скамьи. Она приоткрыла рот, запрокинув голову в блаженном забвении и крепко сжимала обнаженные плечи любовника. Голый до пояса француз лежал на ней, его черные рейтузы были приспущены, виднелись мускулистые ягодицы.

Не знаю, как Катерина, но де Монтань услышал меня, немедленно вскочил и натянул рейтузы. Я развернулась в ту сторону, откуда донесся шум, и подняла лампу. Темная мужская фигура стремительно удалялась через сад. В следующий миг она исчезла из виду, скрытая листвой.

Я сообщила Катерине, что нас обнаружили, кто-то только что побежал прямо в замок, чтобы рассказать графу Джироламо об увиденном.

— Ты поняла, кто это был?

Катерина не поднялась и не прикрылась. Голос ее звучал утомленно, на целую октаву ниже обычного.

— Нет, но это мужчина.

— Может, просто какой-то слуга хотел незаметно выскользнуть в город, — предположил Жерар.

Они с Катериной переглянулись. Мне стало совершенно ясно, что ни один из них не собирался отступать, несмотря на возможные последствия.

В итоге все мои предостережения были полностью проигнорированы. Катерина и ее любовник в один голос заявили, что если я не смогла узнать того человека, то он тоже не смог рассмотреть меня, не говоря уже о них, находившихся в тени оливы.

Я снова поставила лампу на землю и через несколько минут, когда Катерина не сумела удержаться от первого сладострастного стона, крепко зажала уши руками.

Уже глубокой ночью, когда Жерар удалился, я лежала в постели рядом со своей пресытившейся госпожой. На ум мне снова пришла темная фигура, удирающая через сад. Вопрос, как долго нам с Катериной ждать возмездия.

Оно действительно последовало, хотя и не вполне то, какого я ожидала.

Катерина спала допоздна, проснулась уставшая, но явно в приподнятом настроении. Пока прачки собирали и выносили постельное белье, чтобы проветрить, а горничная намывала мраморный пол в ее спальне, графиня завтракала на балконе под навесом, защищавшим от уже знойного римского солнца. Через несколько часов жара станет невыносимой и здесь, но пока что Катерина наслаждалась уединением… и моим обществом.

Я сидела рядом с нею за столом, глядя за дворец, за сады и конюшни, в сторону Тибра и круглой громады Сант-Анджело, возвышавшейся на западе. Моя госпожа бросала мечтательные взоры в ту сторону, где они с Жераром де Монтанем утоляли свою жажду. Она все еще не успокоилась после ночи. На ее лице играла заговорщическая улыбка, пока виночерпий наполнял кубок, а вторая горничная ставила перед нами тарелки с сыром, пронизанным голубыми жилками, хлебом и инжиром.

Когда мы остались одни, Катерина проговорила вполголоса:

— Не знаю, как тебя благодарить. Я уже почти поверила, что только мужчины способны испытывать наслаждение от физической любви, ужасно злилась и даже впадала в отчаяние. В конце концов, я же дочь своего отца. — Она придвинулась ко мне, к моему удивлению, взяла меня за руку, ее тон сделался непривычно искренним: — Дея, почему ты никогда не рассказывала мне об этом? О той невероятной способности к наслаждению, какой женщины обладают от природы?

Я растерялась, опустила взгляд в тарелку и, наверное, густо покраснела. Когда я отважилась поднять голову, Катерина криво усмехалась.

— Только не говори, что Бона сумела превратить тебя в такую скромницу, — заявила она, тут же поняла, что я все равно не могу подобрать слова, чтобы ответить, и добавила: — Неужели перед замужеством никто не рассказывал тебе, что надо делать в постели? — Ее глаза расширились от неподдельного ужаса. — Дея, ты же не хочешь сказать, что Маттео не знал, как удовлетворить женщину!

Я подняла голову, посмотрела на запад, на самый горизонт, не в силах выдерживать любопытный взгляд Катерины, и сказала чистую правду:

— Мы были девственниками. Прошу прощения, мадонна, я не хотела бы обсуждать подобные вопросы.

— Странно, все ведь хотят, — возразила она. — Физическая любовь — единственная стоящая вещь в жизни! Если нет, то зачем Господь сотворил Еву?

— Потому что Адаму было одиноко, — робко предположила я.

— Ха! — Катерина выпустила мою руку. — Тогда почему бы Всевышнему не сотворить второго мужчину, если Адам нуждался всего лишь в товарище?

Я не знала ответа на этот вопрос, поэтому огорченно уставилась на сыр с голубыми жилками и взялась за нож, чтобы отрезать кусочек.

— Бедняжка Дея, — пробормотала Катерина. — Ты ведь действительно не понимаешь, о чем я говорю. — Произнося эти слова, она придвинула ко мне свой стул, и теперь мы сидели так близко, что наши колени соприкасались.

Под столом она взялась за подол моего нового платья аметистового оттенка, принялась медленно подтягивать его кверху вместе с нижней юбкой, а потом ее теплая ладонь легла мне на ногу над коленом.

— Весь секрет заключен здесь, — выдохнула Катерина, приподнимаясь на стуле.

Широко раскрытые глаза графини блестели. Она так и впивалась в меня взглядом, пока ее рука пробиралась выше по бедру.

Ее ладонь скользнула еще выше, и в следующий миг пальцы Катерины зарылись в волосы внизу живота, отыскивая самое сокровенное отверстие.

— Мадонна, — ахнула я, вскакивая на ноги.

— Ты же красивая женщина, Дея, даже слишком, чтобы бояться самого главного в жизни. — Катерина засмеялась. — Почему бы тебе не завести любовника?

Не успела я ответить, как дверь спальни графини с грохотом распахнулась.

Прачки и горничные тихонько вскрикнули от испуга, а мужской голос спросил:

— Где она? Куда делась эта лживая сучка?

Мы с Катериной испуганно переглянулись. Моя госпожа расправила юбки, собралась с духом, приняла в высшей степени достойный вид, поднялась и подошла к балконной двери, ведущей в спальню.

Но выйти она не успела. Граф Джироламо стоял в дверях, едва не касаясь притолоки огромной головой. Он скалился, сжимая в кулаки громадные руки.

— Потаскуха! — прорычал он.

Катерина ответила на его приветствие реверансом и бесстрашно приблизилась к мужу — впечатляющий поступок, особенно если учесть, что Джироламо был в два раза больше ее. Она держалась уверенно, вскинув голову с королевским достоинством.