— Давай, давай! — вопил над ухом Глюк, носясь туда-сюда по проходу между какими-то тюками и ящиками. — Шевелись, шевелись, справа!

— Идиот! К Краю лети, пусть едут сюда быстрее! — заорала я, снова падая на грязные каменные плиты причала, когда над головой просвистело очередное нечто, непонятное, но явно неприятное и враждебное. — Какого черта!

— Дура, без меня тебя сразу прибьют! — не менее яростно проорал дух, а потом кинулся куда-то в проход между тюками, и почти сразу оттуда выпал мужик, которому воинственный дух умудрился спихнуть на башку один из тяжелых ящиков, что громоздились вокруг штабелями.

— Все равно прибьют! Тут их… зараза!.. целая прорва!

— А ты не зевай! Слева! Бегом-бегом, вон проход! Да! Там твоего муженька-идиота жрица схапала, щас на кусочки порежет!

— Что?! — У меня аж коленки подогнулись. Примчалась, блин, боевая Наташка в жо… задницу. Мало того, что при попытке попасть на нужный причал нас засекли даже несмотря на то, что Глюк показал тайный лаз и вообще шпионствовал вовсю. Мало того, что неизвестно, доедет ли щедро проспонсированный извозчик до Крайчестеров и передаст ли записку… Мало того, что меня уже черт знает сколько времени гоняют по этим вшивым катакомбам, как крысу в лабиринте... так еще и Даниэль!

— Все, я зла. Глюк! Что ты там говорил об оружии богини, которое мне дорого обойдется?

Еще полчаса назад я струсила, когда он мне это предложил. И так после кровавых жертв с моей стороны непонятно, сколько мне осталось. А кинжал богини будет еще и дополнительно вытягивать жизнь из этого тела. Страшно мне стало, ну я, блин, не супермен!

А сейчас стало пофиг.

— Уверена?

— Давай быстро! Пока не передумала…

— Ну держи. И держись! Рисуй малый круг призыва, вот прям тут.

— Чем?!

— Да похрен, хоть грязью вон рисуй на тюке, богиня простит! Не до формальностей сейчас!

Логично…

Материализовавшийся в руках изогнутый кинжал, размерами более похожий на ятаган, сначала испугал меня чуть ли не до мокрых штанов, в которые я переоделась еще дома, натянув их под платье. Епт! А как им пользоваться?! Я ж не янычар!

Но уже в следующую секунду все сомнения и страхи отпали сами собой. И если в первый момент я четко почувствовала отток жизненных сил, буквально рекой устремившихся в железяку, то теперь они вроде как вернулись обратно. С довеском.

Тело стало легким, исчез страх. Я решительно выпрямилась и с ходу запустила ятаган в полет, причем сама еще не поняла, куда я ее швырнула-то, а оружие, словно чокнутый бумеранг, кого-то смачно прирезало в темноте и вернулось, все обагренное кровью. Мамочки!

Мое новое уверенное и до фига круто швыряющее железки тело рвануло с места, а я где-то внутри него попыталась упасть в обморок или хотя бы заорать от ужаса. Какое там… не вышло. Пришлось включаться, потому как туловище перло напролом, размахивая божественным бумерангом, а самосохранение оно оставило мне. И чтоб меня по пути к победе банально не прирезали и не пристрелили, пришлось бдить. Приседать, падать, уворачиваться. Хорошо, Глюк так и парил где-то в темноте над головой и орал не своим голосом, предупреждая об опасности.

— Туда! Уйдет, падла! — азартно вопил он, когда я мысленно отсчитывала примерно седьмого порезанного вражьего гада и ужасалась. Оглянувшись на вопль, я заметила свиномордого. На секунду наши глаза встретились, ятаган в моих руках зазвенел и дернулся так, что я едва не упала, а главжрец из уверенно-самодовольного прям вот в момент превратился в перепуганного свина и так стартанул с места, что аж брызги из-под копыт полетели.

Я заорала от своей и божественной злости — уже не разобрать было где чья — и ринулась в погоню. Этот, точно этот! Нюхом чую, он лично резал Эмильена, он моя цель! Прибью гада, и сразу все будет хорошо…

Не знаю, сколько мы так проскакали по пирсам, но выбежали на какую-то грязную площадь, с которой узкий причал уходил в темноту, и там едва угадывались очертания корабля. Жрец припустил в ту сторону на всех парах, я, едва не поскальзываясь на жидкой глине, — следом. И уже почти догнала, почуяла момент: вот сейчас смогу запустить бумеранг — и хана паразиту.

Примерилась, и…

Свиномордый жрец на бегу опрокинул торчащий на палке факел в кучу промасленных тряпок, сложенных рядом, чтобы, видимо, служить топливом. Куча вспыхнула, ярко осветив темную площадь, и я чуть не упала: прямо у пирса громоздилась какая-то суставчатая дрянь, похожая на помесь решетчатой дыбы и подъемного крана, на которой был распят мой непутевый, придурочный, идиотский муж!

— Бей! — проорал на бегу свиномордый, обращаясь к какой-то тощей тетке, которая склонилась над Даниэлем. — Его кровь призовет бога!

Я с ужасом увидела в руках у жрицы очень похожий на мой ятаган, только абсолютно черный. Она, оскалившись, занесла его над головой, готовясь вонзить в грудь жертвы, а чертов свин на полной скорости промчался мимо и втопил по причалу к кораблю.

— Бей его! — заорал у меня над ухом Глюк. — Бей, а то уйдет! На корабль рвется, гнида!

Я тоже заорала — от отчаяния и понимания, что мой выбор — он такой… страшный. Время замерло, жрец медленно плыл над причалом в сторону корабля, а черный ятаган, замерев на секунду в высшей точке, ме-е-едленно пошел вниз, чтобы вонзиться в грудь Даниэля.

Мне страшно… очень. Я не хочу умирать. Я не хочу, чтобы мое тело стало бессмысленным и кровожадным умертвием. Но…

Прости, Дан. Прости… я не могу. Я не могу выбирать! Я...

Огненный бумеранг вырвался из моих пальцев и молнией унесся в темноту.

А потом дико заорала жрица, ее крик превратился в кровавое бульканье, когда летящий клинок одним махом снес ей голову, и тварь упала назад, не успев вонзить свое оружие в грудь Даниэля.

— Дура… — тихо сказал у меня над головой Глюк. — Что ж ты наделала, идиотка…

— Сам такой. — Я поймала вернувшийся ятаган за рукоять и кинулась к алтарю. Пара взмахов — и полосы грубой кожи, стягивающие Даниэля, упали на грязную мостовую, а я, зажав клинок между коленей, с обеих рук закатила медленно сползающему мужу две пощечины. — Дан! Просыпайся, мать твою! Быстро!

— Бесполезно. Ему вкололи яд желтохвостика. Сразу не очухается…

— Главное — живой. — Я осмотрелась и сволокла мужа с дыбы, пристроив рядом прямо на грязные камни. Ничего, простуда лечится. Черт!

Попытавшись оттащить Даниэля чуть подальше, я наткнулась на…

— О господи, это же ребенок!

— Да. Его принесли в жертву, хорошо, без пыток, просто изгнали дух ритуалом, — печально подтвердил Глюк, пока я в ужасе пыталась поймать сразу и мужа, и тело пяти-шестилетнего мальчика, а они расползались и падали. — Его душа уже ушла…

— А пульс еще есть, — растерянно сказала я, прижав пальцы к горлу малыша. — Может, еще можно его спасти?!