— Да.

— Вы знали, что совпадут, — сказал Ребус. — Я тоже.

— Все это ставит нас всех в неловкое положение, Джон.

— Так оно и было задумано.

— И тебя и меня.

— При всем уважении, сэр, я думал не о вас…

Проснувшись тем утром, Шивон Кларк бросила взгляд на часы — и мигом вскочила с кровати. Господи боже, было уже почти девять! Она открыла кран в ванной и принялась искать чистое нижнее белье, когда до нее дошло: выходной! Спешить некуда. Наоборот, можно расслабиться. В эти выходные, и только в эти, вместо прежней команды дежурила новая, и в задачу Шивон Кларк входило только проверить, есть ли какие-либо признаки жизни в офисе Дугари. По данным Торговых стандартов, в выходные Дугари не работал. Но нужно было убедиться в этом, а команда операции «Толстосумы» получила сменщиков, которые и приглядывали за офисом. Если ничего не случится, то на следующие выходные наблюдение планировалось снять. Дугари, к счастью, был консервативен в своих привычках, и Шивон редко приходилось задерживаться на посту наблюдения после половины шестого — чаще они уходили даже раньше. Это вполне устраивало Шивон, поскольку ей в рабочее время пару раз даже удалось съездить на игру в Данди.

Еще одну поездку она запланировала на сегодняшнее утро, но еще час или около того могла оставаться в Эдинбурге — времени хватало. И она наверняка успеет вернуться домой до начала игры «Хибов».

Можно было выпить кофе. В гостиной у нее царил кавардак, но ее это не волновало. Для домашней работы она обычно отводила воскресные утра. Вот в чем состояла прелесть жизни в одиночестве: ты была единственной причиной всего этого домашнего хаоса. Никто тебе не делал замечаний, никому это не мешало. Пакеты от чипсов, коробки от пиццы, бутылки с вином, опорожненные на три четверти, старые газеты и журналы, упаковки от компакт-дисков, одежда, распечатанная и нераспечатанная почта, тарелки, столовые приборы, все имеющиеся в доме кружки — все это можно было найти в гостиной размером четырнадцать на двенадцать футов. Где-то под всем этим хламом потерялся диван и беспроводной телефон.

Телефон звенел. Она откинула в сторону коробку из-под пиццы, взяла трубку и вытащила антенну.

— Кларк?

— Да, сэр.

Вот уж кого она никак не ждала услышать, так это Джона Ребуса. Она прошла в ванную.

— Жуткие помехи на линии, — сказал Ребус.

— Я просто выключала воду в ванной.

— Господи, ты в…

— Нет, сэр, пока нет. У меня беспроводной телефон.

— Терпеть не могу эти штучки. Проговоришь с человеком пять минут, потом слышишь, как всхлипывает сливной бачок. Прошу прощения… А который час?

— Начало десятого.

— Правда? — Голос у него был какой-то загнанный.

— Сэр, я слышала о вашем временном отстранении.

— Само собой.

— Я знаю, что это не мое дело, но зачем вам вообще понадобился пистолет?

— Психологическая защита.

— Что-что?

— Так это называет мой брат. Он-то знает, недаром в прежней жизни был гипнотизером.

— Сэр, вы здоровы?

— Я в полном порядке. Ты едешь на игру?

— Если только я не нужна вам для чего-то другого.

— Я вот что подумал: дело Кафферти все еще у нас?

Она вернулась в гостиную. Да, папки с делом все еще были у нее. Их содержимое лежало у нее на кофейном столике, на рабочем столе и занимало половину обеденного.

— У меня, сэр.

— Ты не могла бы завезти их ко мне домой? У меня тут бумаги только по отелю «Сентрал». Где-то там есть зацепка, которую никак не могу уловить.

— Вы хотите сопоставить эти материалы с делом Кафферти? Это большая работа.

— Если работать вдвоем, то не такая уж и большая.

— Когда вы хотите, чтобы я приехала?

Суббота в доме тетушки Брайана Холмса в Барнтоне была немного похожа на воскресенье. С той разницей, что в субботу ему не приходилось отбояриваться от просьб тетушки сходить с ней в местную пресвитерианскую церковь. Что уж тут было удивляться, если он, найдя в «Кафе разбитых сердец» такое очарование, столько времени проводил там? Но те дни прошли. Он пытался смириться с тем фактом, что «Элвис» мертв, но это было нелегко. Больше не будет «Королевы-креолки», или «Синего замшевого суфле», или коктейлей «Голубые Гавайи»[67]. Больше не будет полночных сидений с коктейлем из текилы (естественно, с золотой «Хосе Куэрво») или виски («Джим Бим») на льду.

«Держись за Джима — он не подведет», — говаривал Эдди.

— Успокойся, успокойся, детка.

О господи, тетушка застала его, когда он говорил сам с собой. Принесла ему чашку овалтайна[68].

— Это надо пить перед сном, — сказал он ей. — А сейчас еще даже не полдень.

— Это успокоит тебя, Брайан.

Он пригубил немного. Ну что ж, вкус неплохой. К нему в больницу заезжал Пэт — спрашивал, поможет ли он нести гроб в понедельник.

«Для меня это будет большая честь», — сказал ему Холмс, не кривя душой. Пэт не хотел встречаться с ним глазами. Может быть, он тоже думал о тех вечерах после ухода клиентов, что они просиживали в баре за несвязной болтовней о том о сем. В один из таких вечеров они говорили о великих шотландских катастрофах. И Эдди вдруг заявил о том, что находился в отеле «Сентрал», когда начался пожар:

— Я там подрабатывал — оплачивали наличными, и никаких тебе вопросов. А ноги после целого дня в «Орлином гнезде» как свинцом налитые.

— Я и не знал, что ты работал в «Орлином гнезде».

— Помощником самого главного. Если он не попадет в «Мишлен»[69]в этом году, то может закрываться.

— И что же тогда случилось в «Сентрале»? — Алкоголь еще не окончательно замутил мозги Холмса.

— Кто-то играл в покер в одной из комнат второго этажа. — Эдди, казалось, теряет нить, соскальзывая в сон. — Тэм и Эк искали игроков…

— Тэм и Эк?

— Тэм и Эк Робертсоны…

— Но что случилось?

— Пустое дело, Брайан, — сказал Пэт Колдер. — Ты посмотри на него.

Хотя глаза Эдди были открыты, но голова лежала на руках, вытянутых на стойке бара. Он спал.

— Мой двоюродный брат был на «Айброксе» во время катастрофы[70], — сообщил Пэт, протирая стакан.