– Все это очень мило, но мне кажется, нам пора отсюда сваливать. А то как бы нас здесь не застукали! Свою историю расскажешь мне по дороге. Надеюсь, до дома ты меня довезешь? Помнишь, на Васильевском, ты меня один раз туда уже возил!

– Конечно! – Он встряхнулся, как пес после купания. – Только нужно навести здесь порядок, ликвидировать следы нашего посещения…

Мы положили все материалы обратно в сейф, прибрали за собой, как могли, учитывая темноту, и покинули квартиру.

Машина Федора стояла за углом.

Я села рядом с ним, и мы поехали на Васильевский.

По дороге Федор рассказал мне свою историю – про контракт, который у него хотели отнять, про то, как его шантажировали, считая, что похитили его жену…

Впрочем, эту часть истории я знала получше его, можно сказать, испытала все на собственной шкуре.

А заодно он нечаянно рассказал мне, что был уже три раза женат, но с женами ему каждый раз не везло.

Честно говоря, тут я не очень-то ему поверила – покажите мне такого мужчину, который, пытаясь приударить за понравившейся ему дамой, станет хвалить свою жену! Все они говорят, что с женами им не повезло, что те их не понимают, не любят и не заботятся о них. Далее следуют вариации в зависимости от ораторских способностей индивида.

Таким образом, Федор ничем не отличался от основного контингента мужиков. Правда, развить эту увлекательную тему он не успел, поскольку мы уже приехали.

На этот раз я не вышла на улице и не потащилась через проходные дворы в гараж, а попросила Федора довезти меня до самого дома и пригласила его зайти к дяде Васе.

– Этот человек очень опытный, – сообщила я, заметив, что Федор слегка поморщился. – Он поможет нам разобраться в алмазной истории… И вообще, у него связи!

В дверях нас, естественно, встретил Бонни.

Меня он чуть не свалил с ног, а на Федора неприязненно зарычал, но дальше этого дело не пошло.

Дядя Вася очень волновался, но не стал выговаривать мне при Федоре. Он слегка удивился, что я без спроса притащила к нему в дом незнакомого мужчину, но когда услышал про Старостина, удивляться перестал. Всякое бывает, сказал он, усадил нас за стол и напоил горячим, крепким, сладким чаем.

Я за чаем рассказала ему о своих сегодняшних открытиях.

Правда, Федор пытался меня остановить – кашлял, делал страшные глаза и пинал под столом – но я делала вид, что не замечаю его сигналов, и рассказала всю историю с начала и до конца.

– Ну, и что вы обо всем этом думаете? – спросила я дядю Васю, поставив последнюю точку в своем рассказе.

– Думаю, что алмазы где-то здесь, – заявил он после короткой паузы.

– Что значит – здесь? – удивленно переспросила я.

– Где – здесь? – в один голос со мной воскликнул Федор.

– Все сходится. Вот послушайте, как я представляю себе эту историю, – дядя Вася неторопливо налил себе еще чаю, – я начну от печки.

– Старостин с Радунским камни воровали достаточно долго, потом свалили все на мелких исполнителей. Может бьпь, у них был и еще какой-то влиятельный сообщник.

Радунский попытался кинуть своих подельников и присвоить алмазы себе. Но ему не повезло – он попал в аварию… впрочем, авария вполне могла бьпь подстроена его сообщниками, которые тоже не хотели делиться, но не знали, что он успел спрятать камни.

Перед смертью он что-то сказал сопровождавшему его санитару Барсову. Теперь на сцену вышла наша знакомая – Нина, она же Ольга. Она вышла замуж за Барсова, сменила фамилию и попыталась вытянуть из него, что сказал перед смертью Радунский. Удалось ли ей это – не знаю, но подозреваю, что нет, несмотря на то, что женщина она хваткая и целеустремленная… была.

Тем временем Старостин с компанией что-то пронюхали и подослали к Барсовым своего человека, чтобы разузнать, что им известно об алмазах. Что там между ними произошло – не знаю, но тот человек был убит, а санитар Барсов загремел на зону.

– Она его подставила, – влезла я, – об этом в той папке написано.

– А наша знакомая, – продолжал дядя Вася, – пока еще под именем Нины Барсовой с горя отправилась в круиз на «Жуковском».

Там она в очередной раз сменила имя – на этот раз основательно, прежнее имя похоронив на дне морском, и сошла на берег совершенно другим человеком, Ольгой Кочетовой. И куда же она направилась? Правильно, сюда, в Петербург! А что это значит? Как я и сказал вначале, камни спрятаны где-то здесь, но она не могла до них добраться! Если бы не это – наша знакомая давно бы отправилась куда-нибудь подальше, в теплые края. Кстати, то, что Старостин тоже крутится поблизости, – еще одно очко в пользу этой версии.

Итак, новоиспеченная Ольга Кочетова живет в Петербурге, пьпается найти камни и в то же время устраивается на работу, делает карьеру и заодно, тезка, разрушает твою семью. Но тут она случайно сталкивается со Старостиным. Представляете его удивление? Он-то был уверен, что она давно умерла – а она здесь, буквально у него под носом! Понятное дело, он не смог удержаться – выследил ее, прижал к стенке и попытался узнать все, что ей известно об алмазах. Не знаю, сумел он из нее что-то вытрясти или нет, но для нее эта встреча закончилась трагически: Старостин ее убил. Да еще обставил все так, чтобы подозрения пали на тебя!

– Но я его прежде и в глаза не видела! Что он имел против меня?

– Ничего, тезка! Просто ему опять нужен был козел отпущения – как тогда, в Смоленске. А ты как раз подвернулась…

– Ну, не знаю… – я повернулась к Федору. – Ты что об этом думаешь?

– Если ее Старостин и убил, то доказательств никаких нет, – вздохнул Федор, – а так бы здорово было на него милицию напустить! Только ведь все равно он отмажется…

Мне снилось, что я снова иду по своему разоренному саду.

Впереди меня движется какая-то призрачная женская фигура, которая манит меня, зовет меня за собой…

Я пьпаюсь остановить ее, спросить, кто она такая и что ей нужно, но не могу вымолвить ни слова, не могу раскрыть рта и молча иду за призрачной незнакомкой…

Она даже не идет, а скользит над садом, над нестриженным, запущенным газоном, густо поросшим наглыми сорняками, скользит, не касаясь травы ногами, – и я послушно иду за ней. Я иду мимо пожухлых стеблей тюльпанов, мимо съеденных улитками колокольчиков, мимо, мимо! Не обращая внимания на повалившиеся в беспорядке золотые шары, на голые, сухие стебли шпорника, я следую за таинственной фигурой дальше и дальше и уже понимаю, куда она меня ведет – к розарию…

Но и здесь она не останавливается, она минует увядшие чайные розы и поникшие плетистые, проходит мимо белых и розовых – и подходит к моей любимице, чудесной бледно-сиреневой розе сорта «Голубая луна».

Здесь она останавливается и указывает мне на розы… нет, не на розы, а на землю под ними…