После круглого стола перед нами выступили пары из числа обвенчанных в церкви прихожан. Завершило подготовку по старой доброй французской традиции мотивационное письмо. Не знаю, бывают ли отказы, но нас приняли! Самым сложным оказалось выучить текст клятвы перед алтарем. Мой муж запутался и в итоге произнес «авторскую» клятву.

Чтобы венчаться в католической церкви, мне было совсем не обязательно принимать католичество. Было достаточно того, что я христианка. Но с подтверждением из русской церкви о крещении. Маме пришлось идти в февральскую вьюгу и просить сертификат. Меня крестили в 90-е годы, и никто тогда не занимался выдачей таких бумаг. Русский батюшка болел, и маме выдали сертификат с вполне возможно неточной датой. Так я поняла, как у историков регулярно возникают сомнения в дате рождения и крестин.

Свадьба в церкви – одно из самых мощных воспоминаний за время жизни на французской земле. Звук органа, высокие своды церкви, купающийся в разноцветных лучиках алтарь, повсюду цветы – эта картина в свадебный день выбор лишь трети из брачующихся французов сегодня. Хотя еще в 1970-е годы 70 % французов венчались. Являемся ли мы свидетелями религиозного «разочарования» в стране, где до сих пор отсчет нулевого километра ведется от Нотр-Дама и большая часть праздников имеет религиозные корни?

Я бы сказала, что многие французы имеют католическую культуру. Несмотря на отсутствие формальной привязки к церкви, большинство является наследниками католической культуры, которая их сформировала, нравится им это или нет. Каждое Рождество они стремятся увидеть семью, подают нищим, продолжая традицию католической благотворительности, даже социальный характер французского государства можно связать с католическими корнями.

Большая часть населения, согласно последним опросам, называет себя агностиками[74]. На религиозность не влияет ни факт проживания в большом городе, ни длительность обучения. Напротив, в больших городах больше верующих.

За последние 40 лет Франция из католической страны стала в основной массе светской. Однако эти цифры не отражают несколько важных тенденций. Это и увеличение числа евангелистов, и болезненная повестка радикальной исламизации.

Неоднозначные события произошли и внутри самой католической церкви. После Второго Ватиканского собора 1965 года часть католиков откололась от Римской церкви. Их называют католиками-традиционалистами. Внутри них есть также более или менее радикальные движения. Отличаются они тем, что традиционалисты признают власть папы, а интегристы, последователи епископа Лефевра, нет.

Традиционные течения критикуют современную ориентацию католической церкви – отказ от латинской мессы, диалог с другими религиями, сближение с другими христианскими церквями, коллегиальное управление по примеру протестантов.

Однажды мне довелось попасть на службу католиков-традиционалистов в церкви Святого Николая в Латинском квартале. На латинскую, или тридентскую, мессу давно хотел попасть муж. Такая месса ведется по большей части на латыни с использованием национальных языков в проповеди и чтениях. Во время службы, которая идет полтора часа вместо привычных 45 минут, верующие становятся на колени. Как в кино, священник восходит на богато украшенную деревянную трибуну и обращается к прихожанам.

Именно такие мысли пришли мне на ум, когда я увидела пестро и нарядно одетую толпу рядом со входом в церковь Святого Николая на rue des Ecoles. Паперть церкви заполнена с иголочки наряженными людьми. Как будто вы пришли на показ моды 50-х годов. Дамы в лодочках, кружевные платки-вуали, консервативная, но яркая одежда. Больше всего мне запомнилась мать семейства в лакированных лабутенах, приталенном изумрудном жакете, крупных золотых серьгах, строгой прямой черной юбке чуть ниже колена. С грацией парижской нимфы одним движением ноги она открыла сложенную коляску. Многие из традиционных католиков происходили из обеспеченных слоев населения.

«Уважаемые мужчины, персон респектабль, таким сразу хочется довериться» – так бы вы подумали, глядя на мужскую половину посетителей. Гладко выбритые лица или аккуратные бородки, геометрически правильные классические оправы очков, тонкие кашемировые свитеры, надетые поверх рубашек, красивые шарфы, теплые древесные и шипровые парфюмы наполняли церковь. На службу пришло множество пар. Таких молодых людей я редко видела в Париже. Их манера держаться, общаться между собой напоминали мне фильмы 50-х. Та ли эта Франция? Я видела перед собой страницы романов Гюго и картины Жана Беро, художника Парижа Прекрасной эпохи. Я чувствовала себя героиней его полотна «Церковь Сен-Филипп-дю-Руль».

Когда я закрываю глаза, то мне все сложнее и сложнее провести границу между полотном исчезнувшего Парижа Прекрасной эпохи и посещением церкви традиционалистов.

Церковь полная. Ощущение присутствия в фильме меня не покидает. Я представляю себя на мессах знаменитого проповедника Бурдалу в XVII веке. Говорят, чтобы попасть к нему на мессу, слуги приезжали к 5 утра и караулили место для господ. Дамы были даже готовы поступиться комфортом. Так родились красивые женские вазы-писуары, бурдалетки. Когда в следующий раз у антиквара вам понравится супница, уточните у него, не использовали ли ее для других жидкостей.

Передо мной стоит красивая блондинка кукольной внешности чуть за 40. Ее белоснежные волосы спадают, словно снежное кружево, на черное пальто. На ногах закрытые черные лодочки. Во время службы она часто становится на колени, и ее большие глаза влажно блестят, словно бриллианты под электрическим светом. Это сладкий и соблазнительный образ привлекательной грешницы. Закрытая одежда оставляет пространство для фантазий, какой грех могла принять на душу эта мадам?

Сбоку от меня на деревянных скамьях на возвышении сидят матроны, мадам в возрасте, давние прихожанки. Среди них выделяется темнокожая дама с серьезным взглядом. Ее светлые одежды и белоснежная вуаль контрастируют с цветом кожи. Многие из прихожан этой церкви в современной Франции достойны отдельного портрета.

Месса идет на латыни. Чарующие звуки пения на одном из старейших языков погружают в транс. Посредине мессы падре поднимается на трибуну. Словно звуки наковальни, его слова разлетаются по церкви. Бах-бах-бах, одним за другим следуют слова о необходимости веры, ее стержня, обязательства правды, искренности и честности и помощи ближнему. Каждый раз я вздрагиваю, его слова, как раскаленное железо, прожигают следы в моем сознании. Как далеки мы от этого идеала!

Действия разворачиваются осенью 2020 года, на фоне торжества коронавирусной парадигмы. В момент, когда маски на улице становятся обязательными, в церкви Святого Николая нет привычной социальной дистанции и, несмотря на формальные плакаты, мало кто находится в масках. Традиционные католики считают, что неотъемлемый аксессуар 2020 года противоречит католическим принципам. Последователи Иисуса не должны закрывать лицо. После службы паства выходит на улицу. Мимо проезжает два раза машина полиции. На третий раз полицейский выходит из машины. Неужели сейчас будет жатва? Полиция может быстро собрать здесь тысячи евро в казну.