- Это ужасно, ужасно, - рыдая, повторяла Гарриет, - я не вынесу этого.

И он:

- То же самое ты мне говорила, когда я впервые признался тебе в любви.

- Да, да, я помню, - отвечала она между всхлипами. - Ничего хорошего из нашей любви не вышло.

- Да, ничего, - отвечал он.

Прошло много времени, прежде чем Гарриет начала понемногу успокаиваться, и вдруг, как гром среди ясного неба: Тео собирается жениться на Саше. Потрясение было ужасным: она перестала спать, осунулась и похудела. Она боялась встречи с ним. Когда они впервые встретились после долгой разлуки, она думала, что умрет.

- Теперь я понимаю, - сказала она Тилли, которая одна знала о ее любви, - как люди доходят до убийства. Если бы мне представилась возможность, я бы убила сначала его, а затем и ее.

Тилли попыталась напомнить ей, что она сама во всем виновата, отказавшись выйти за Тео замуж.

- Я знаю, знаю, - отвечала Гарриет, - но он мог бы не жениться на этой пустышке, ведь прошло даже меньше года.

- Может, он еще в большем отчаянии, чем ты, - заметила Тилли. - Кстати, о пустышке, а как в таком случае называют мужчину?

- Пустыш, - ответила Гарриет и разразилась громким хохотом, перешедшим в истерику. Но слова Тилли все-таки подействовали на нее успокаивающе…

Она решила поискать отца и Сюзи и угостить их чаем, которого они так жаждали. Наверняка они где-то у дома. Поставив на поднос две кружки с чаем, она вышла во двор через задний ход, но их там не было. Не было их и в саду, и на теннисном корте. Значит, они пошли к мостику, который был излюбленным местом не только одной Крессиды. Она толкнула маленькую калитку и вышла в поле. Мысли о Тео и Крессиде, о работе настолько завладели ею, что она забыла, куда и зачем идет. Незаметно для себя она оказалась у моста. И вдруг заметила их, сидящих на скамейке, тесно прижавшихся друг к другу, голова Сюзи на плече отца, руки сцеплены, глаза смотрят вдаль - так могут сидеть только очень близкие люди. Здесь не могло быть никакой ошибки - поза говорила сама за себя. Так могут сидеть женатые люди, хотя она никогда не видела, чтобы ее родители когда-нибудь сидели вот так. Не сидела так и сама Сюзи со своим мужем Алистером - так, легкое объятие, не более. Они, должно быть, почувствовали ее присутствие, потому что оба сразу повернули головы и посмотрели на нее.

На лице Сюзи было написано удивление, смешанное со страхом, и Гарриет вспомнила слова Тео, сказанные им в первый вечер в ресторане: «Твой отец здравомыслящий человек», и слова Сюзи: «Я хорошо умею хранить секреты» - и с внезапным озарением она вспомнила, что часто ловила счастливые взгляды, которыми они обменивались друг с другом; поняла она и странное поведение своей матери, и постоянное внимание к ней со стороны отца. Все это моментально пронеслось у нее в голове, и многое встало на свои места.

- Гарриет, я думаю, нам надо поговорить, - услышала она голос отца.

- Нет, - ответила она резко, - я так не считаю. У меня для этого просто нет времени. Я принесла вам чай. К сожалению, он уже остыл.

Она поставила поднос на траву и, повернувшись, быстро зашагала к дому, удивляясь, почему ее так больно поразило открытие, что у ее отца есть любовница, пусть это даже и лучшая подруга ее матери; почему она, взрослая, опытная женщина так переживает из-за этого? Ответ пришел сам собой и был чрезвычайно прост: через все свое детство она пронесла уверенность в том, что ее родители любят друг друга, преданы друг другу, и вдруг такое внезапное открытие. Но даже не в этом главное - главное в том, что Тео был в курсе всех их дел и ни словом не обмолвился ей об этом.

Казалось, белый свет померк, в кухне было сумеречно. Наверное, уже темнеет. Она посмотрела на часы, но было еще очень рано. И вдруг она поняла, что это слезы застилают ей глаза. Она со злостью вытерла их, налила себе чаю и села за стол, раздумывая, как ей жить дальше. Взгляд ее упал на белый конверт, прислоненный к тостеру. Она вгляделась в него и узнала аккуратный почерк Крессиды: « Форрестам. Срочно ».

Она осторожно взяла конверт, как будто это было раскаленное железо, повертела его в руках, боясь распечатать. Потом встала, подошла к двери и выглянула наружу.

- Кресс, ты здесь?

Ответа не последовало, да она и не ожидала его услышать. Вернувшись на кухню, она села за стол и с величайшей осторожностью вскрыла конверт. Из него выпал кусочек бумаги. Она подняла его и прочитала:

«Мамочка, папочка и Гарриет! Простите меня, если можете. Поверьте, что у меня не было выбора. Я в полной безопасности. Позвоню, когда смогу.

С любовью, Крессида».

Джеймс. Пять часов вечера

- Папа, почему ты разговариваешь со мной таким тоном? - разозлилась Гарриет. - Я же сказала тебе, что этого проклятого письма здесь раньше не было.

Она прекрасно понимала, что отец злится вовсе не из-за письма, а из-за того, что она застала его с Сюзи, но все равно ей было обидно.

- Гарриет, успокойся.

- Прости, - ответила она с таким видом, что было ясно: она не простит его никогда. - Ты себе представить не можешь, как ужасно я себя чувствовала. Словно я увидела привидение.

- Я понимаю.

Джеймс тяжело вздохнул. Он чувствовал себя совершенно разбитым, лишенным способности сочувствовать чужому горю, даже горю Сюзи. Он так устал от всех. Ему хотелось поскорее уйти и заняться каким-нибудь простым, хорошо знакомым ему делом, как, например, поиграть в теннис, покататься на лодке или уж в крайнем случае принять ребенка у какой-нибудь разумной женщины, которая легко рожает и не требует к себе особого внимания. И еще бы хорошо, чтобы рядом стояла медицинская сестра и восхищалась его умелыми действиями. Мысль была настолько смешной, что он невольно улыбнулся.

- Я рада, что ты находишь все смешным, - с раздражением сказала Гарриет.

- Дорогая, я не считаю это смешным. Просто я улыбнулся своим мыслям.

- Не понимаю, как ты можешь улыбаться в такое время. - Сюзи считает, что мы должны сообщить полиции о паспорте. Я думаю, что она права.

- Не понимаю зачем.

- Потому что если Крессида получила дубликат паспорта, то могла улететь и за границу. Это же яснее ясного.

- Да, да, ты совершенно права, - сказал Джеймс. - Он выглядел совершенно потерянным. - Я обязательно позвоню им немного позже. Давайте сначала разберемся с письмом.

- Совершенно очевидно, - бодро начала Сюзи, - что кто-то подложил его. Не могло же оно появиться само. Кто-то вошел в дом и положил его на стол. На нем есть дата, Гарриет?

- Нет, но я поняла, что оно написано сегодня.

- Но ведь не исключено, что и вчера?

- Я просто не могу в это поверить, - сказал Джеймс. - Не могла же она все заранее спланировать? Это было бы просто жестоко.