– Ты как?

– Крошка, я мерзавец, я ее предал, – стал нести такой же горячечный бред Котигорошек. – Я предал лучшую в мире девушку. Ту, ради которой готов был разобрать и собрать заново этот мир, ради которой готов был совершить самый невероятный подвиг. Красивую, умную, нежную и необыкновенную. Я ее предал!

– Котя, когда ты успел ее предать, ты только в себя пришел?!

– Только что и предал. Я лишился любви к ней.

– Котя, не шути, рассказывай все по порядку. Что случилось, что ты чувствуешь? Ну, рассказывай.

– Крошка, меня наполнили невероятные чувства к Стелле, как только я ее увидел. Я понял – она моя душа, моя судьба, мое счастье, мое все. Наконец я нашел свою половинку. Я не одинок. И она ответила мне взаимностью. Я хотел, чтобы мы были вместе, сегодня и навсегда. Как мужчина хотел, понимаешь? Я чувствовал, что она этого тоже жаждет. Поцеловал ее – и тут закрутило, ударило и мне показалось, что вырвало сердце. Потом упал. Очнулся и понял – это конец. Я лишился любви к ней, ее забрали. Забрали самое ценное, самое лучшее, что у меня было. Любовь пропала, Крошка. Вернее, не так, в голове осталось уважение и понимание ее неповторимости, и то, как я был счастлив, когда увидел ее и сразу влюбился, а в сердце – пустота. Пустота размером с дыру, через которую мы сюда спустились. Как у Люцифера. Я теперь понял, как это страшно – потерять любовь. Будто что-то самое важное вынули из сердца, и ты теперь не человек, а так, недочеловек, ущербный калека.

– Котя, как это возможно? – ахнула я.

– Крошка, я уничтожу этот мир. Он достоин гибели, если в нем возможны такие вещи. Скажи, что со Стеллой, она тоже разлюбила меня?

Я опустила голову, а потом отрицательно качнула:

– Нет. Ей, кажется, еще сложнее: она любит за двоих.

Котигорошек зашатался и рванулся в комнату к Стелле. Увидев ее без сознания, рухнул на колени у кровати и прижался губами к руке.

– Прости! Я придумаю что-нибудь или уничтожу этот мир. Прости… Я буду рядом, я не покину тебя.

Потом посмотрел на меня и Альса, и твердо произнёс:

– Очень прошу, оставьте нас одних.

Мы поняли его состояние, и ушли на кухню. Возвращаться в кабинет я не захотела, опасаясь повторения недавних действий. Но по сравнению с произошедшим с Котей и Стеллой, мой непонятный разговор с Альсом казался ничего не значащей болтовней. Думаю, почудит парень немного и успокоится. Волновало то, что теперь, по сути дела, из всей команды нас осталось двое. Трезвого мышления и здравых действий от Котигорошка ждать не приходилось. А когда Стелла поднимется и встанет ли вообще, если мы ничего не придумаем – неизвестно. Придется делать все вдвоем.

– Альс, давай ты и меня возьмешь на первый уровень за письмами, заодно с Драго побеседуем. Может, он что подскажет. Ты-то как себя чувствуешь?

– Заботишься? Обо всех заботишься? Смешная ты, Лючи, маленькая и смешная. Я не понимаю, почему такое состояние называют разбитым сердцем…Такое чувство, что все кости поломаны тоже.

Альс помолчал немного.

– Ты думаешь, их можно оставить одних? А вдруг Стелле станет хуже?

– Давай дадим ей снотворное, а Котигорошек покараулит, пока она спать будет. Нам надо обязательно поговорить с Драконом и решить, что делать дальше.

Так мы и сделали.

Возле дыры нашли две бутылки с письмами, в одной, видимо, брошенной позднее, находилось сообщение, что Вовс и Жиль отбывают на неопределенный срок на остров, а вот второе послание расстроило и меня, и, особенно, Альса. Он хмуро глянул на меня, взял за руку, и мы отправились к Драго.

Дракончик выглядел, как всегда, невозмутимым и улыбчивым. Увидев наши хмурые лица, выбросил облако дыма, чихнул в сторону огнем, и произнёс:

– Все так плохо или еще хуже?

– Еще хуже, – хором ответили мы и показали письмо про Люцифера, пророчество, а потом рассказали, что случилось со Стеллой и Котигорошком.

– Да, дела, – протянул Драго. – А от меня вы чего хотите, совета? Знаете, универсальных советов не бывает.

– Драго, миленький, ну, хоть что-нибудь подскажи! – заскулила я.

– Ладно, давайте по очереди. Главное – вам надо спешить. Не знаю, сколько продержится Стелла. Если Котигорошек будет находиться рядом, это успокоит ее немного, и поможет продержаться месяц-два. Они оба иномирцы, поэтому так тяжело переносят произошедшее. Для жителей Подземья всё значительно проще, через некоторое время легчает. У нас любовь – это дар, и если ее слишком много для кого-то, то можно и с другими поделиться. Вон, целый сектор на втором уровне о любви мечтает. Они и чужой любовью не побрезгуют, лишь бы ее испытать. А тут и истинная пара, и иномирцы. Тяжелый случай. Она может погибнуть.

– Возможно, удастся забрать у нее немного чувства любви? Разделить ее с кем-нибудь.

– Можно попробовать. Ее согласие нужно. К сожалению, Котигорошек не сможет ее взять – что разделили, то разделили. Наверное, легче всего немного любви отдать Крошечке, они же сестры. Ты как, готова немного чувств к Котигорошку принять от Стеллы?

– Вот так взять и… и взять чужие чувства от кого-то, и почувствовать их к кому-то, кто их не вызывает? – ахнула я.

– Я против, – сразу запротестовал Альсс. – Не хочу, чтобы она в Котигорошка влюблялась.

– А тебя, учитель непутевый, вообще не спрашивают. Не умеешь себя вести правильно, вот и получил. Сам виноват с самого начала, – бросил дракончик осуждающий взгляд.

Альс покраснел слегка и начал оправдываться:

– Так я старался не дать чувствам возникнуть, а они сами, понимаешь, Драго, сами возникли. Знал же, что нельзя, противился этому как мог. Оно все само получилось.

– Ладно, герой-любовник. Понимаю, что сейчас хорошо дела складываются только у Вовса с Жиль, а у вас четверых полная ж…

Он посмотрел внимательно на меня и перевел взгляд на Альса.

– В Люцифера ей влюбляться еще опаснее, а это, кажется, единственный выход для спасения мира.

Тут побледнели мы оба. Альс закрыл лицо руками, а я завопила:

– Не хочу в Люцифера влюбляться! Не хочу, чтоб он меня любил! Попросила у Коровки любви на свою голову, чтобы меня полюбил парень красивый и умный, а тут…

– Не смешно, – пропыхтел Драго. – Люцифер в нашем мире самый красивый и самый умный. Получите и распишитесь в том, что заказывали. Думать надо, когда просишь.

– Не хочу!.. – заревела я в голос.

Давно не плакала. Но, видимо, страшные события, что сегодня произошли, очень на меня подействовали.

Альс привлёк меня и стал утешать.

– Тьма с этим миром, а я тебя ему не отдам. Слышишь, Лючи, не отдам, – и стал гладить нежно по голове и по плечам.

От удивления я даже плакать перестала. Учитель себя со мной так еще никогда не вел, всегда только подкалывал да насмехался.