– Мы еще увидимся, – сказала Птица Гамаюн. – Я знаю, увидимся. Рады за вас. Летите уже, а то долгие проводы – лишние слезы.

И мы переместились во дворец Семидворья. Нас встречали, обнимали и радовались нашей удаче. После вечернего ужина и разговоров король шепнул мне:

– А не слетать ли вам куда-нибудь в романтическое место для развития отношений?

И правда. Я вспомнил, что в первый раз пребывания в Надземье с Жиль, мы побывали на океанских островах, и тогда мечтали пройтись по песку вдоль берега реально, босыми ногами, почувствовать песок между пальцами, увидеть звездное небо южных широт. Ни о чём не предупреждая, поднял любимую на руки, и переместился туда, на берег, под пальмы.

Мы бродили по безлюдному берегу с белым песком, останавливались, чтобы поцеловаться, а потом купались. Раздевались донага. Нас ничуть не смущали обнаженные тела, мы стали частью этого берега и этого моря, такими же естественными, как пальмы над водой, как лунная дорожка, как звезды, как тихие волны, лижущие ноги. Этот мир принял нас, подарил любовь, которая рассыпалась вокруг брызгами моря и искрами счастья.

Мы проводили Вовса и Жиль и вернулись на второй уровень – домой.

На следующий день Альс отправился к дыре, в надежде получить письмо, и вернулся в странном состоянии. Отдал два отдельных послания – от короля для Гигантеллы и для меня. Прочитал сообщение от Вовса. Мы обрадовались, что «посланцев» приняли нормально и они вне опасности. Прочитал, и ушел в кабинет, даже не обсудив новости.

Я долго изучала письмо от короля, то есть от отца. Он писал, что счастлив найти меня через столько лет. Писал, как страшно переживала мать из-за моего похищения, и, не вынеся потери, умерла. Как он любил ее, и теперь вся радость – это его дочери, и как он мечтает поскорее увидеть нас снова, и уверен, что у нас будет все чудесно.

Странно, что я не заплакала. Лишь прочитала письмо раз десять, не в силах поверить в сообщение. У меня есть отец, и он меня ждет. И мать меня не бросила, а умерла от горя из-за потери. У меня есть сестра, в комнате рядом. И мне теперь не нужно переживать, чем питаться и кем работать по возвращении в свой мир. И все равно что-то тревожило. Еще недавно, узнав столь потрясающую новость и встретив Гигантеллу, я ушла бы из этого мира с радостью. А теперь забеспокоилась: как это воспримут ребята? Подумают – узнала, что принцесса, и побежала к легкой жизни, к папеньке под крылышко, а мы и наше пророчество ей совершенно не нужны.

Решила поговорить с Альсом. Он хоть и ехидный, но, наверное, постарается меня понять. К Стелле идти не хотелось, пока не хотелось. Я, конечно, рада, что мы сёстры, но они сейчас с Котей в «гляделки» играют, друг на друга не налюбуются, им не до меня.

Странная вещь любовь. Эти двое почти не разговаривают между собой, вернее, разговаривают глазами, и им этого достаточно. Душевная связь у них, видимо, еще не образовалась, но я переживала – вдруг равновесие этого мира сыграет с ними дурацкую шутку? Альс тоже переживает, иначе, почему ходит такой хмурый? Вот и сейчас убежал. Пойду, поговорю с ним.

Дверь стояла приоткрытой, я тихонько постучала и вошла. Учитель сидел, опустив руки между коленями, и бессмысленно смотрел в пол.

– Альс, можно войти? Поговорить надо.

– Лючи, зачем, зачем ты пришла, и так плохо, – пробормотал парень, бросив на меня странный тоскующий взгляд. – Ты счастлива от того, что узнала, что ты принцесса, и, как только вернешься, король найдет теме уйму богатых и прекрасных женихов? Узнала, что ты не просто какая-то там безродная Крошечка Хаврошечка, а ее Высочество Феврония? Счастлива теперь? – в голосе прозвучало столько отчаяния, что я поразилась.

– Альс, ты что такое говоришь? Посмотри на меня – что из того, что я оказалась принцессой, что изменилось? Я подурнела, поглупела или, наоборот, у меня нимб над головой появился? Мое воспитание стало другим и жила я по-другому, а не в хлеву с коровкой выросла? Возгордилась от того, что узнала? Что изменилось? Я сейчас такая, как и была, а кем буду – не знаю. Потом это будет, когда мы покинем этот мир. А пока я здесь и не собираюсь оставлять то, что пообещала сделать.

Парень скривился, как от зубной боли:

– А потом ты уйдешь, а я останусь. Мы с тобой из разных миров, из разных, Лючи. Были далекими, а теперь стали еще дальше. Ты принцесса, а я кто? Так, знакомый из странного мира. Только у моей боли твой голос и твои глаза, Лючи.

– Нет, правда, ты не просто знакомый, ты хороший знакомый, хоть и ехидный. И я уже не сержусь, что ты всё время стараешься меня подколоть и даже иногда обидеть. Но мне непонятно, за что ты так меня не любишь, почто сердито смотришь? Злишься из-за Гигантеллы? Устал от нее? Так уже все позади. Давай жить мирно, мне надоело с тобой ссориться.

Альс так резко встал, что даже стул опрокинулся. Я глазом моргнуть не успела, как он оказался рядом, воздел руки над головой и возопил:

– Вот именно, просто знакомый! И значит, я не люблю тебя? А как, Лючи, у вас девушек любят?!

– Да я и не думала о любви особенно, – невольно попятилась я (соврала немного, думала, и даже Коровку об этом попросила).

– Считаешь, у вас дети от непорочного зачатия появляются? Не целуются ни-ни, потому что:

…В твоей отчизне

Негде целоваться.

Нет у вас фонтанов

И замерз колодец,

А у Богородицы

Строгие глаза.

И чтобы не слышать

Пустяков красоткам,

Есть у вас презвонкий

Колокольный звон.

[Анна Ахматова]

– Так, Лючи? Это стихи из вашего мира или из другого какого, не знаю, просто понравились, когда нашел. И у вас не так все происходит, как у нас? Тебе хоть когда-то кто-то нравился, ты целовалась с кем-нибудь?

Думаю, от удивления, глаза у меня стали, как блюдца. Что он такое несёт и к чему? Я испуганно мотнула головой.

– А Котигорошек тебе нравится?

– Да, он хороший, я лучших не встречала. Он добрый и друг отличный.

– А как на парня ты на него когда-нибудь смотрела?

– Да, смотрела, конечно, не девушка же он.

И тут до меня дошло.

– Альс, ты думаешь, я в Котигорошка влюблена и теперь переживаю, что он на Стеллу запал? Нет, я рада за них. И желаю ему счастья.

Учитель схватился за голову.

– Дура малолетняя, какая же ты еще маленькая! Нет, Лючи, прости, это не ты дура, это я дурак. Я старше тебя на десять лет и должен понимать, что ты еще маленькая, совсем маленькая. А я… а я вот попался. Как это могло случиться – сам удивляюсь. Всегда гордился своими способностями не терять голову, а тут попал.