Они будут реже видеться, и он перестанет все время желать ее, думать о ней… Вернется к прежней жизни, возобновит отношения с Моник или заведет роман с той симпатичной вдовушкой, что живет неподалеку от конторы. Как там ее зовут? Фамилия Мак-Кензи…

– Налей мне виски, – обратился он к Руперту. – Двойную порцию.

– Опять поссорились, босс?

– С ней трудно, Руперт.

– Ну у нее и выдержка, скажу я вам. Несгибаемая женщина.

– Не могу поверить, что ее отец хотел, чтобы она управляла таким заведением, как наше.

– По мне, так очень даже может быть. Старик Генри никогда не оглядывался на общественное мнение и правила приличия. Вспомните, как он принял китайцев, когда все их избегали. Тоже считалось неприличным, но разве Генри это остановило?

– Да, вроде бы ты говоришь дело…

– Мне кажется, мисс Джесси идет по стопам отца, она похожа на него больше, чем можно подумать. Вы лучше будьте начеку, босс, не то не успеете оглянуться, как окажетесь с колечком на пальце.

– Вот этого я и стараюсь избежать.

Что правда, то правда. Быть с Джесси – значит жениться на ней, а брак не для него. Всю свою жизнь он кочевал с места на место, менял работу, ценил свободу. Встретившись с Генри и получив должность, Джейк понял, что эта работа ему по душе, и преуспел в управлении компанией.

Его вполне устраивает положение вещей, ему нравится жить так, как он жил до тех пор, пока Джесси Таггарт не ворвалась в его жизнь. Он думает о ней днем и ночью. Особенно ночью… Так хочет ли он избавиться от нее?

Кто взамен? Вдова Мак-Кензи? Перспектива так себе. С Джесси ее не сравнить, как плохое пиво с отличным бренди.

– Пусть Пако приготовит мне ванну, – распорядился он и отправился к себе.

Джесси упаковывала свои вещи целый час, усердно занимаясь нудным делом только для того, чтобы не заплакать. Ничто не изменит этого человека. Старается держать дистанцию, хочет, чтобы она исчезла из его жизни… Ну и пусть, у нее тоже есть гордость, и навязываться не в ее правилах.

В дверь постучали, послышался голос Лови:

– К вам просится Шу Линг! Говорит, это очень важно.

– Пусть войдет!

В мансарду поднялась Шу Линг. Джесси пригласила ее на диванчик возле камина и присела рядом.

– Что случилось, Шу Линг? – поинтересовалась она, увидев взволнованное лицо маленькой китаянки.

– Шу Линг не хочет неприятностей, она хочет помочь своим людям.

– Рассказывай.

– Мои уважаемые земляки… китайцы, которые были здесь… Помните?

– Да. Так что?

– Они сказали мне, что нашли еще один топорик тонга СПР. Он был оставлен людьми, которые забрали ваше золото. Это так?

– Мы знаем, что это были не китайцы, Шу Линг. Джейк уже посетил шерифа и редакцию газеты, он сообщил об этом.

– Вы уверены?

– Абсолютно. А что?

– Чарли Синг думает, что виноват Гум Сан, так им выгодно дискредитировать Союз портовых рабочих.

– Но преступление было совершено белыми людьми!

– Чарли Синг не знает этого.

– И что он собирается предпринять? – заволновалась Джесси.

– Мне сказали, что сегодня ночью готовится нападение на Гум Сан. Тогда начнется война между тонгами.

– Но это безумие! Ток Лой тут ни при чем! Это сделал Сантос Сильва.

– Кто-то должен рассказать им, мисс Джесси. Кто-то, кому они доверяют. Они доверяли вашему отцу и поверят вам. Мы скажем мистеру Джейку, и он отведет нас туда.

– Мистер Джейк занят, – заявила Джесси, хотя и не была уверена, что это так. – Отведи меня к ним сама.

– О нет, мисс! Это очень опасно. Нет-нет. Я найду мистера Джейка.

Она направилась к двери.

– Мистер Джейк не отведет нас туда, Шу Линг. Он боится, как бы со мной чего не вышло. Неизвестно, захочет ли он помочь нам, а я не собираюсь оставаться в стороне, когда речь идет о жизни твоих соотечественников. Кто-нибудь в Китайском квартале покажет мне дорогу к Чарли Сингу.

Шу Линг колебалась.

– Мистеру Джейку не понравится эта затея. Он такой вспыльчивый… Но я – ваша рабыня, мисс Джесси, и я должна помочь своим. Пошли.

Джесси быстро переоделась в неброское темно-синее платье, накинула плащ с капюшоном, и они с Шу Линг спустились по черной лестнице вниз.

В помещении зала для собраний организации «Сыны свободы» было душно и накурено. Собралось больше двух сотен мужчин, большинство сидели на скамьях, остальные толпились вдоль стен. Девушки разносили пиво и виски, обсуждение китайской проблемы в Сан-Франциско проходило горячо и бурно.

Некто Скиннер влез на стул, чтобы все его видели, и, размахивая пивной кружкой, кричал громче всех:

– У нас восьмичасовой рабочий день, а что это нам дает? Эти сукины дети, китайцы, вкалывают с утра до ночи за гроши. Питаются рисом и рыбой, отбирают у нас работу, а потом еще воруют и убивают!

И толпа, поддерживая его, одобрительно гудела:

– Они крадут у нас работу!

Сидевший неподалеку Казек Бошек внимательно слушал подвыпившего оратора.

– А потом отправляют заработанные деньги в Китай, – тихонько подсказал он рыжему Скиннеру.

– Да, им удается еще и деньги переправлять своим голодранцам-родственникам в Китай! – подхватил тот.

Хорас Мак-Кафферти с восхищением наблюдал, как Казек умело манипулирует своим работником. Надо сказать, Бошек ненавидел китайцев и хотел расправиться с ними не меньше, чем сколотить капитал. Хорас считал, что, наступая на горло эмигрантам-азиатам, он мстит за свое униженное положение эмигранта-поляка.

– Алек Абернат был честным христианином. После его гибели осталась вдова и трое детей, – сообщил Скиннер, потрясая кружкой. – Выпьем за прекрасного человека, честного белого человека! За масона тридцать второй степени! За сына свободы!

Он залпом выхлебал все, что оставалось в кружке, и снова обратился к толпе:

– Я знаю, что нужно сделать с желтолицыми и их косоглазыми шлюхами! – В руке Скиннера блеснул нож. – Кто со мной?

Мужчины повскакивали с мест, размахивая оружием. Скиннер издал боевой клич и бросился к дверям, орущая толпа ринулась за ним. В считанные минуты зал опустел. Только два человека – Хорас и Казек – остались на своих местах и молча наблюдали, как официантки подметают пол. Одна из них, обращаясь к Бошеку, сказала:

– Черт знает что сегодня затевается, мистер.

– Да, похоже на то, – согласился тот.