Малой все еще ковыряет джинсы, но голову склоняет к Келу. Слушает.

– В тот вечер он обещал тебе велик, а за несколько дней до этого одолжил наличных у Фергала и сказал, что вернет. Не похоже, что он собирался сбежать насовсем. Возможно, планировал залечь на дно буквально на несколько дней, пока то, что его спугнуло, не затихнет, но тогда должен был прихватить зарядку для телефона, дезодорант, смену шмоток. Исходя из того, что взял он с собой только деньги, вероятнее всего, он отправился что-то купить или отдать кому-то деньги.

Трей произносит, тихо и напряженно:

– И они его забрали.

– Могли, – говорит Кел. – Но мы пока недостаточно глубоко продвинулись, чтобы принять этот вариант. Что-то могло пойти наперекосяк, возможно, и Брендану пришлось сбежать. Где он мог бы с кем-то встретиться? Есть у него какое-нибудь особое место, куда ему нравилось уходить?

Трей сводит брови.

– Типа в паб?

– Не. Где укромно. Ты говорил, что когда ему надо было побыть одному, он уходил в горы. Какое-нибудь конкретное место знаешь?

– Ага. Раз он сказал, что пойдет погулять, я – за ним, от скуки. Но он там просто сидел. Устроил мне взбучку и велел отвалить, птушта хочет побыть один. Типа такого?

– Вроде да, – говорит Кел. – Это где?

Трей дергает подбородком в сторону гор.

– Старый дом. Пустой, типа того.

– Давно дело было?

– Несколько лет как. Но туда он потом еще ходил. Птушта я еще пару раз… тоже скучно было.

На минуту Кел видит, как малой бредет по этим голым обветренным склонам вслед за единственным человеком в своей жизни, за кем считает достойным идти.

– Проверял там после того, как Брендан куда-то делся?

Трей отвечает:

– Везде.

– И ничего?

– Не-а. Чисто старый мусор. – Взгляд малого ускользает в сторону. Воспоминание тяжкое. Он ходил туда, надеясь, что найдет либо Брендана, либо что-то им оставленное – может, сообщение, – и опасался найти что-нибудь скверное.

Кел говорит:

– Есть причины, почему ты мне про то место не рассказывал?

Трей в очередной раз одаряет его взглядом “во недоумок-то”.

– С чего бы? Он же не туда ушел.

– Ясно, – говорит Кел. – Я б глянул на это место сам. Можешь объяснить, как туда добраться?

– Вверх мимо нашего дома где-то с милю. Потом сойти с дороги, вверх в горку чуток. Через деревья.

– Ага. Поисковую партию отправишь, если я не вернусь через несколько дней?

– Я знаю, как туда идти. Могу отвести. – Малой даже приподнимается с колена, в полуготовности, как бегун на старте, будто скажи Кел хоть слово и бросится стремглав.

– Лучше б никто не видел, как мы с тобой шастаем вдвоем, – говорит Кел. – Особенно в тех местах.

Лицо у Трея загорается.

– Я могу в одиночку. Меня никто не заметит. Дайте телефон, я поснимаю, принесу обратно.

– Нет, – говорит Кел резче, чем собирался. – Держись подальше от того дома. Слышишь?

– Почему?

– На всякий случай, вот почему. Ты меня понял?

– Не заберут меня. Я не тупица.

– Вот и молодец. Но все равно не лезь.

– Хочу делать чё-та.

– Ты меня для этого привлек. Чтоб делать. Вот и дай мне делать.

Малой открывает рот, чтобы продолжить спор. Кел говорит:

– Хочешь пользу принести – добудь нам ужин. – Кладет ружье в руки Трею и кивает на кромку леса. Кролики вышли кормиться.

Секунду помедлив, Трей оставляет спор. Вдумчиво выбирает позицию, пристраивает ружье к плечу и щурится в прицел.

– Не спеши, – приговаривает Кел. – Мы не торопимся.

Ждут, смотрят. Кролики ведут себя игриво: несколько молоденьких, высоко скача, гоняют друг дружку по траве в длинных косых лучах золотого света, выскальзывающего из-под облаков. Пи-Джей поет своим овцам, озирая их, – плывут над полями обрывки какой-то старой жалобной баллады, слишком дробно, не разобрать.

– Вон тот здоровяк, – тихонько говорит Кел. Кролик, повернувшись к ним широким боком, жует пучок травы с белыми цветочками. Трей самую малость сдвигает ружье, прицеливается. Кел слышит долгий шепот его дыхания, а затем грохот выстрела.

Кролики полошатся и улепетывают в укрытие, доносится высокий визг. Будто пытают ребенка.

Трей резко оборачивается к Келу, рот открыт, но слов не возникает.

– Попал, – говорит Кел, вставая и забирая ружье у Трея. – Придется его прикончить.

Шагая через поле, достает из кармана охотничий нож. Трей едва не бежит, чтобы не отставать. Глаза горят чистым животным страхом непоправимости того, чему он только что стал причиной. Говорит:

– Может, получится его вылечить.

– У него все плохо, – говорит Кел тихо. – Надо прекратить его страдания. Я сейчас.

– Нет, – говорит Трей. Весь белый. – Мой был выстрел.

Передняя лапа у кролика наполовину отстрелена, кровь выходит быстрыми ярко-красными толчками. Животное лежит на боку, подергивается, спина выгнута, в глазах белая кайма, рот открыт, губы задраны, видно сильные зубы в кровавой пене. Все заглушает крик кролика.

– Уверен? – спрашивает Кел.

– Ага, – напряженно отвечает Трей и протягивает руку за ножом.

– Сзади по шее, – говорит Кел. – Вот тут. Надо перерезать позвоночник.

Трей пристраивает нож. Губы сжаты так, словно малой крепится, чтоб его не стошнило. Вдыхает и выдыхает долго, будто собирается выстрелить. Дрожь в руке унимается. Малой с силой проводит ножом, налегает всем весом, и крик затихает. Кроличья голова повисает.

– Лады, – говорит Кел. Копается в кармане, извлекает пластиковый мешок, чтобы убрать кролика с глаз малого. – Готово. Ты молодец. – Берет кролика за уши и укладывает в пакет.

Трей вытирает нож о траву и возвращает его Келу. Дышит все еще тяжело, однако паники в глазах не осталось, на лице вновь появляется цвет. Невыносимым было именно страдание.

– Давай сюда руки, – командует Кел, берясь за бутылку с водой.

Трей смотрит на свои ладони. Они в узких красных полосках от капель крови – брызг из артерии.

– Иди сюда, – говорит Кел. Льет воду Трею на руки, тот оттирает кровь, розовая вода льется в траву. – Так сойдет. Хорошенечко отмоешь, когда со всей грязной работой разберемся.

Трей вытирает руки о джинсы. Смотрит на Кела, все еще слегка потрясенный, будто ждет указаний, что делать дальше.

– На. Твоя добыча, – говорит Кел, вручая малому пакет.