И, как ни странно, Влад привел Дину в контактный зоопарк и принялся высматривать кого-то в веселой толпе детишек.

– Это детдомовские младшие группы, – объяснял Гарандин, все крутя головой по сторонам, ища кого-то. – Обычно они у нас каждое воскресенье приезжают из районного центра. В основном малыши, но есть несколько воспитанников старших групп, которые всерьез занимаются верховой ездой, и некоторые даже подают большие надежды. Но в прошлые выходные у них там какой-то карантин был, не приезжали. – И неожиданно произнес с небольшим раздражением: – Да где он?

– Кто? – спросила Дина, отступив чуть в сторону от Влада, пропуская бегущего куда-то целеустремленного, радостно смеющегося малыша.

– Да один мальчонка, – ответил Влад, – хотел тебя с ним познакомить. – И махнул, указав рукой: – Идем туда, к миникам, – как называл он своих мини-лошадок, – там у него дружок любимый имеется, наверняка он с ним.

И двинулся вперед, Дина – за ним, обходя группки детей, которые увлеченно возились с разной живностью под присмотром работников зоопарка, воспитателей и родителей.

Как же здорово придумали они тут с этим зоопарком, сколько у детей энтузиазма, радости, воодушевления – глазки горят от восторга, сплошной гул стоит от визга и смеха. И почему она раньше сюда не заходила? Заряд бодрости на весь день обеспечен.

Так размышляя и улыбаясь, Дина вышла из зоопарка и поспешила догонять Гарандина, успевшего уйти вперед довольно далеко.

Она уже почти поравнялась с ним, когда услышала детский заливистый, звонкий смех… и испытала чувство странного узнавания. Какое-то дежавю, честное слово, будто она уже когда-то слышала и запомнила именно этот потрясающий, совершенно необыкновенный детский смех, звенящий радостью и счастьем.

Ощущение было поразительным, ошеломляющим, словно с ней когда-то давно по неизвестной причине случилась частичная амнезия, которая вдруг в один момент исчезла, и она внезапно вспомнила этот голосок и этот невероятный звонкий смех.

Дина двинулась вперед, ведомая, как по ниточке, не обращая внимания ни на что вокруг, сконцентрировавшись только на этом замечательном звонком смехе.

Она увидела маленькую, совсем небольшую рыжую лошадку, а сделав еще пару шагов вперед, стоявшего рядом с ней маленького мальчонку лет трех-четырех, опиравшегося на маленькие костылечки, который кормил лошадь яблоком и хохотал от счастья, аж зажмуриваясь, когда та аккуратно брала с его ладошки кусочек яблочка своими чуткими бархатными губами.

Маленький мальчик, на костылях… с ампутированной до середины левой голени ножкой, хохотал и был совершенно, бесконечно счастлив.

Что-то случилось с ногами Дины, они мгновенно ослабли и подкосились, и ей пришлось опуститься на колени, чтобы не упасть. Она смотрела и смотрела на этого счастливого ребенка и не могла оторваться и перестать смотреть, уже все про него поняв.

А он, словно почувствовав ее взгляд, отвлекся от своего чудесного занятия, посмотрел на незнакомую тетю, стоявшую на коленях, и что-то промелькнуло на его мордашке, какое-то особое выражение, что-то такое в глазах. И он ухватился за свои костылики и, как-то ловко-ловко и очень быстро перебирая ими, побежал к ней.

Дина протянула ему руки навстречу, и он влетел в эти ее распахнутые объятия, она подхватила его и прижала к себе вместе с его смехом и костыльками, и зажмурилась от счастья, почувствовав наконец его горячее тело у себя на груди.

Она не чувствовала, как текли слезы по щекам, как больно впился в поврежденное бедро костыль, соединенный с другим костылем специальной ременной сцепкой, видимо, чтобы ребенку не приходилось постоянно их поднимать, не видела и не слышала ничего вокруг, она переживала невероятно мощное ощущение… бог его знает чего – не объяснить, не передать словами всю гамму чувств, эмоций, которую она испытывала в этот потрясающий момент.

Ребенок отстранился, чтобы видеть ее лицо, посмотрел сосредоточенным, очень внимательным взглядом и спросил:

– Чего ты плачешь?

Она не могла говорить, улыбалась, разглядывая его серьезную мордашку, не чувствуя, как по ее губам текут слезы.

– Ты моя мама? – спросил ребенок, глядя ей прямо в глаза своими синими глазенками.

– Да, – произнесла Дина и повторила: – Да, я твоя мама.

И тут он, откинув назад голову, рассмеялся своим бесподобным, чудесным счастливым смехом и, выпрямившись, ухватил ее ручонками за щеки и весело спросил:

– Тогда чего ты плачешь? Ты ведь нашлась! Смеяться надо, мамочка моя! – И снова залился самым счастливым в мире смехом.

Дина попыталась было встать, не выпуская ребенка из рук, не получилось, и она почувствовала, как ее подхватывают и ставят на ноги сильные, надежные руки. Все так же прижимая к себе радостного ребенка, она повернулась и, посмотрев в лицо Влада, оповестила:

– Нам надо срочно пожениться.

– Да, – понял все, что она хотела ему сказать, Гарандин.

– Дядя Влад, дядя Влад! – закричал счастливый, взбудораженный ребенок. – Моя мама нашлась! Вот она! – прокричал он пуще и громче прежнего и обнял Дину за шею, прижавшись к ее щеке своей горячей щечкой.

– Да, малыш, я знаю, – улыбнулся ему Гарандин, явно справляясь с чем-то не самым простым, что он ощущал в себе.

– А откуда ты знаешь? – распахнул свои синие глазенки пацан, от удивления отпустив шею Дины.

– А как ты думаешь? – спросил у него Влад.

– Потому что она твоя тетя, да? – выяснял ребенок. – А я твой мальчик? – И совсем уж потрясенным шепотом внес полную ясность: – Сынок?

– Да, – кивнул Гарандин, поиграв желваками на скулах, подтвердил: – Сынок.

– Ура, – тихо произнес мальчик Алеша и вдруг захлопал в ладошки и закричал, радуясь полному своему счастью: – Ура-а-а!!! Мои мама с папой нашлись!

– Я его никуда не отпущу. – Дина посмотрела в глаза Гарандину, пытаясь передать все переполнявшие ее чувства и мысли: – И никому не отдам.

Он в очередной раз понял ее без слов, понял все, что она хотела ему сказать, о чем мысленно просила.

– Давай-ка его мне, – забрал он из ее рук ребенка, – а то Леша у нас парень уже большой, тяжелый.

– Да, я такой, – смеялся малыш, – большой!

– Поехали в детский дом, пообщаемся с его директором, – сказал Гарандин так, словно напомнил о заранее запланированном ими важном деле. Он пересадил на одну руку ребенка, а другой обнял Дину за плечи.

Это был очень суматошный, длинный и непростой день. Очень.

– Как я вам отдам ребенка, вы что, Дина Константиновна? – обескураженно смотрела на нее директор детского дома. – Вы же сами адвокат, вы прекрасно понимаете, что это нарушение закона, меня посадят.

– Значит, действовать мы будем так, Ирина Витальевна, – деловито ответила ей Дина. – Сейчас мы составляем официальную доверенность, разрешающую мне действовать в интересах ребенка и представлять его на всех необходимых уровнях, чтобы установить ему протез ноги. В связи с чем нам необходимо прямо завтра быть в Москве на первичном осмотре в Центре ортопедии и протезирования. Документ мы заверим вашей и моими подписями и печатями. Завтра утром мы заедем за вами и вместе посетим отдел Соцзащиты по опеке и попечительству, которые заверят нам эту доверенность, и завтра же, прямо оттуда, уедем в Москву. Надеюсь, господину Гарандину вы доверяете? Он может выступить в качестве поручителя.