– Конечно, доверяю, – подобралась тут же директор, посмотрев с преувеличенным уважением на Влада, и поспешила заверить: – Вам не обязательно обращаться в опеку, достаточно будет и моей подписи. – Она задумалась над чем-то ненадолго и неожиданно доверительно поделилась своими мыслями: – Вы знаете, меня нисколько не удивило то, когда вы признались, что сразу же узнали Алешу, почувствовали его своим родным ребенком. Я давно работаю директором детского дома и многое повидала на своем веку. У меня есть некоторые соображения, основанные на многочисленных случаях, – подчеркнула Ирина Витальевна. – Последние лет, наверное, десять, а особенно последние лет пять, я отметила странную, просто поразительную закономерность: складывается такое ощущение, что детки приходят в этот мир не к своим родителям. Они так не похожи на своих биологических родственников, словно чужие. И поразительным образом, сразу же, буквально с первых секунд знакомства признают в усыновителях своих родных, а те, в свою очередь, сразу же чувствуют и узнают в малыше родного ребенка. Поразительно, но это на самом деле так.

– Да, – быстро согласилась Дина, которая ни о чем не могла сейчас думать, даже о таких вот парадоксах и закономерностях, кроме своего нетерпеливого горячего желания увезти отсюда как можно быстрей малыша. Своего малыша. – Это удивительно. – И перешла к делу: – Ну раз мы пришли к согласию, то мы можем, не задерживаясь, ехать в Москву.

Все же пришлось улаживать кое-какие формальности, выяснять многие подробности о распорядке дня Алеши, собирать его небогатые вещички, прояснять, есть ли у ребенка аллергия или противопоказания на прием медикаментов.

Так что выехать в Москву удалось где-то в обед, ради которого они специально вернулись в усадьбу, чтобы накормить парня нормальной, а не детдомовской едой, да и самим поесть перед дорогой.

Пацан носился по дому с поразительной быстротой на своих костыльках, хохотал, смеялся, звенел своим необыкновенным веселым голоском, а следом за ним бегала на полусогнутых ногах Алена Васильевна, рыдавшая без остановки не то от счастья, не от переживаний за малыша.

Кое-как удалось всех остановить-успокоить, накормить-напоить и двинуться в путь, и неугомонный мальчуган сразу же заснул на заднем сиденье гарандинского джипа, пристегнутый двумя ремнями безопасности, совершенно счастливый, продолжая улыбаться и во сне.

Первые несколько километров ехали молча. Просто не могли говорить ни о чем. Каждый пытаясь осознать столь невероятный и резкий поворот судьбы.

– Скажи, – разбив продолжительную тишину, неожиданно спросил Влад, – ты на самом деле вот так в первый же момент почувствовала себя его матерью, как сказала Ирине Витальевне?

И очень внимательно посмотрел на нее. Дина не ответила сразу, прислушалась к себе, к своим ощущениям, обдумывая, как ответить.

– Я не знаю, как это объяснить, – призналась она.

– Я не прошу тебя объяснять, я спрашиваю, что ты почувствовала?

– Я услышала его смех, и со мной произошло что-то странное: я его узнала, совершенно четко узнала, – пыталась как-то объяснить Дина то, что сама еще до конца не понимала в полной мере, – словно какое-то дежавю, настолько родной хохоточек-звоночек. И меня реально что-то внутри совершенно неотвратимо тянуло к нему. А когда я увидела… – у нее перехватило дыхание, и слезы навернулись на глазах, – то… просто в одно мгновение пришло абсолютное понимание, что это мой ребенок. – И протянула бессильно: – Я не понимаю, не знаю, как передать, объяснить.

Посмотрела на него и спросила:

– А ты? – И только сейчас, в эту самую секунду сообразила, что до сих пор не спросила Влада о самом важном: – А ты почувствовал его родным? Я не знаю… пусть не сыном, а родным человечком?

– Ну, у меня нет такого сумасшедшего материнского инстинкта, как у тебя, но… – честно признался Гарандин. – Ты уже в курсе, что в этот детский дом Лешку перевели совсем недавно из другого, который расформировали, причем этот детский дом был хрен знает где, даже не в Ленинградской области. И у нас в зоопарке он появился с группой только перед самым моим отъездом в Москву. Тогда я его и увидел первый раз. И что-то такое щелкнуло, как ты говоришь, в голове, внутри, не потому что он без ножки, а что-то другое… непонятное. Вот почти как у тебя: словно родной малыш, родной человечек. Я тогда сразу решил, что парня не оставлю, возьму под свою опеку, не прямую, в том смысле, что не усыновлю, а буду плотно участвовать в его жизни, помогать, направлять. Конечно, первым делом протезик сделаю. А когда ты появилась… – Он замолчал, задумавшись над чем-то. – Ты появилась, и теперь все по-другому. Теперь можно и иные решения принимать.

– То есть ты не против его усыновления? – уточнила Дина. – А то я в такой прострации находилась, только о нем думала, из рук боялась выпустить, что даже не спросила тебя.

– Да ну тебя, – раздосадованно отмахнулся Гарандин, – херню всякую спрашиваешь.

– Кстати, – улыбнулась Дина и уведомила: – Его зовут не Алеша. Он теперь Лёшик. Наш Лёшик.

А мальчик с новым именем Лешик, который нашел наконец, своих маму с папой, спал на заднем сиденье летящего в Москву джипа, счастливо улыбаясь во сне, и все теперь в его жизни было правильно и замечательно.

В Москву приехали поздно, как ни торопились, мирно обсуждая в дороге, как супруги с большим стажем, самые обыденные вещи, что надо купить детское автомобильное кресло, вернее два – для ее машины. И надо бы приодеть ребенка, и в каком магазине это лучше сделать, а Дина звонила нужным людям, чтобы устроить Лешу в клинику протезирования, а Гарандин подсказывал ей вопросы, если она о чем-то забывала спросить. Последним Дина набрала отца, чтобы предупредить об их внезапном приезде. Они с Гарандиным, как-то не сговариваясь и не обсуждая, лишь понимающе переглянувшись, решили ехать к Нагорным и, уже набрав номер, Дина вдруг озадаченно спросила Влада:

– А как это сказать-то?

– Да прямо так и скажи, – посоветовал тот.

– Привет, дочь, – ответил на вызов отец.

– Привет, папуль. – Услышав родной бодрый голос, Дина неожиданно так сильно обрадовалась, что даже сама себе удивилась. – Семья там вся в сборе?

– Почти, – весело отвечал он, – Кирюха только с барышней где-то зависает.

– Ну пусть зависает, хотя жаль, – подумав, решила Дина. – Папуль, мы сейчас с Владом приедем.

– О как, – слегка насторожился Константин Павлович. – Что так спонтанно, что-то случилось?

– Случилось, пап, радостное, – ответила Дина и ошарашила новостью: – Мы не одни приедем. С маленьким мальчиком. Нашим с Владом ребенком.

Константин Павлович помолчал, переваривая информацию, и спросил:

– Насколько маленьким?

– Три с половиной года, – отрапортовала Дина.

– Тогда Кирюху от барышни придется оторвать, – хохотнул он, радуясь такой перспективе, – достанем детскую кровать и поставим в вашей комнате.