— Извини, дядя.

Изумруд на повязке блеснул зеленым отсветом.

— Ты что, дите малое, называть меня дядей и позволять себе глупости?

— Нет, маршал. Я свалял дурака. Я сейчас же иду к ателингу Вульфверу и успокою его. — Это не потребует особых усилий, ибо на то, чтобы беспокоиться слишком сильно, у того не хватало воображения.

Леофрик подумал и решил принять эти извинения без дальнейших замечаний.

— Верхний этаж. Мы нашли тебе отдельную комнату.

— Весьма польщен. — Вульфвер наверняка храпит как свинья.

— С очень маленькими окнами. О…

Леофрик поколебался, косясь на слушающего их разговор Ордлафа. Он явно не хотел, чтобы эта история стала всеобщим достоянием.

— Мне стоило бы доложить обо всем твоему отцу.

— У него сейчас и так дел выше головы, эальдор.

— Верно, поэтому я не буду делать этого, если ты дашь мне слово.

Радгару удалось поклониться, хотя его переполненному желудку это пришлось не по душе.

— Обещаю, что буду вести себя пай-мальчиком.

— Ладно, на первый раз… — сухо буркнул маршал. Оба прекрасно знали, что прямые запреты действуют на Радгара, как красная тряпка на быка, но что он не нарушит слова, если дал его сам, добровольно. Подчиняться приказам Вульфвера? Он вошел в дом, чувствуя себя еще хуже.

В переполненном под завязку городе даже дом, выделенный под королевскую резиденцию, должен быть набит людьми, как рыбами в бочке. Из вестибюля можно было попасть в четыре комнаты и на лестницу. Первый этаж отводился под охрану и для самых старших по возрасту витан. Возможно, здесь же разместился дядя Сюневульф, так как он терпеть не мог лестниц. Впрочем, это же можно было сказать в эту минуту и о Радгаре. Папа с мамой наверняка заняли одну из комнат на втором этаже, остальную часть которого оставят горничным королевы и, возможно, женам тех эрлов, что предпочли остановиться вместе со своими фейнами в Станхофе.

Тьфу, и жарища же здесь стояла! Еще один пролет лестницы привел его под самую крышу, на территорию прислуги. В коридор открывалось всего две двери. Услышав из-за одной из них пьяный смех своего кузена, Радгар толкнул ее и вошел.

Помещение оказалось неожиданно просторным и не таким душным, как он боялся, поскольку оно тянулось на всю длину здания, и слуховые окна с обеих сторон обеспечивали вполне пристойное проветривание. В комнате имелись два стула, две узкие кровати и набитый соломой тюфяк, но еще в ней имелись Вульфвер, Фрекфул и Хенгест, валявшиеся на постелях обнаженными по пояс. С ними комната казалась тесной. Изначально она была больше, но дальний конец ее был выгорожен дощатой перегородкой с врезанной в нее дверью. Похоже, именно там находилось персональное помещение, обещанное Радгару Леофриком.

— Становиться на колени не обязательно, ребята, — произнес он, устремившись туда. Не успел он дойти до двери, как длинный кожаный ремень хлестнул его по плечам и швырнул лицом о дерево. Он вскрикнул от боли и резко обернулся, с запозданием заметив раскрасневшиеся лица и несколько пустых бутылок из-под вина. Бил его, оказывается, Вульфвер — он до сих пор держал в руках свою перевязь и довольно лыбился. Двое остальных катались по своим кроватям от хохота.

Единственной надеждой Радгара оставалась скорость. Он ринулся к выходу, сделал ложный рывок влево, уклонился вправо и миновал-таки самого крупного из своих противников, который нетвердо держался на ногах. Увы, Хенгест успел выставить ногу, и он кубарем покатился по полу. Когда он вновь поднялся на ноги, было уже поздно: Вульфвер перегородил дверь в коридор. Остальные двое надвигались на него сзади, подгоняя вперед.

— Раздевайся! — сказал Фрекфул. — Для начала по двадцать ремней от каждого.

— Только посмейте! — Радгар из принципа никогда не злоупотреблял отцовской властью, но понимал, что на этот раз кусок ему не по зубам. — Стоит папе увидеть наши следы, и он поймет, что вы меня не сторожили, а я улизнул от вас!

— Тоже верно, — буркнул Хенгест. — Истинная правда. Нам никак нельзя оставлять на нем следов, воины. И синяков тоже.

— А ну пусти! — крикнул Радгар в слабой надежде на то, что его услышат часовые у входа.

Вульфвер снова ухмыльнулся своим щербатым ртом.

— Никуда не денешься. И синяков это не оставит.

Он замахнулся. Радгар благополучно увернулся от первого удара и попытался отбить второй, однако кулак фейна отшвырнул его руки, как пушинки, и с размаху угодил ему в живот. Бац!

Никто еще не бил его с такой силой. Он отлетел бы назад и растянулся на полу, если бы Фрекфул не поймал его. На мгновение он повис на руках у фейна, задыхаясь, борясь с тошнотой, не в состоянии выдавить из себя ни слова.

Тут его характер наконец взорвался. Неизвестно, откуда взялось в нем столько силы, но он ухитрился высвободиться и врезать своему ухмыляющемуся братцу по физиономии. Вульфвер зарычал и замахнулся снова. Бац!

Фрекфул снова поймал и удержал его.

— Славный удар. Давай еще. Вульфвер дал еще.

Бац!

— Моя очередь, — заявил Хенгест и врезал ему два раза по груди, справа и слева, выбив из него остатки воздуха. Бац! Бац!

Радгар оказался на полу, скорчившись от нестерпимой боли, пытаясь сделать хоть глоток воздуха. Он решил было, что те натешились, но мозолистые руки вздернули его обратно на ноги: наверное, это доставляло им особенное удовольствие — распрямлять его и снова давать съежиться. Бац! Бац! Он потерял счет ударам. Бац! Большая часть их приходилась по животу, только некоторые по груди или спине. Они перестали только тогда, когда все медовые лепешки вылетели из него обратно.

— Тьфу! — завопил Вульфвер. — А ну, убирай за собой, крысеныш!

Но Радгар его почти не слышал. Его продолжало рвать, он захлебывался, но не мог остановиться. Сквозь багровую пелену он слышал голоса, ощущал удары кулаков… Его мучители вдруг перепугались сильнее, чем он сам. Они хлопали его по спине, они дали ему дышать, но его продолжало рвать кровью. Голоса доносились до него словно издалека…

— Идиоты, вы же ему диафрагму порвали, он помрет!

— Надо его быстро в святилище к знахарю!

— Тихо, дураки, под нами женщины.

— Вот, и вытри тогда кровь, пока к ним не просочилась!

— Его надо в святилище, пусть его заговорят, пока он не помер.

— Нет! Хочешь, чтоб тебя повесили? Как только Эйлед узнает об этом, он повесит всех троих, умрет этот крысеныш или выживет…

Значит, умрет…

Впрочем, не сразу. До Радгара дошло, что его раздели, умыли и завернули в колючее вонючее одеяло. Вульфвер стоял рядом с ним на коленях, придерживая за плечи своей ручищей, протягивая другой кружку с вином.