Я ударила молча.

По большому счету, Мигель закопал себя сам, и случилось это в первые секунды боя.

Против него работало сразу несколько факторов. В руке у него был пистолет (правда, всего с одним патроном, но я — не он, мне бы и одной пули хватило), но он держал его не за ту часть, за которую следовало. Меч он сунул в ножны за спиной, чтобы потом очередным картинным жестом его вытаскивать, а это тоже требует времени, даже если ты быстр, как Белый Волк из Ривии.

Но самое главное, он в принципе не ожидал явления топора и не думал, что в таком положении я в принципе смогу огрызаться. Он разжал пальцы, роняя пистолет на пол, занес руку, чтобы вытащить меч, и попытался шагнуть назад, когда мой топор врезался ему в бедро.

Его глаза расширились от удивления. Он неловко шагнул в сторону, облегчая мне задачу по вытаскиванию топора из раны.

Крови на лезвии не было, и у меня возникли опасения, что он сумеет безболезненно пережить и этот урон, но он отодвинулся в сторону, заметно хромая.

Вместо крови из раны сыпался черный песок.

Если до этого Мигель двигался по истории, как по рельсам, без задержек и не испытывая сомнений, возможность такого поворота ему явно не прописывали. Он потянулся за мечом, передумал, сунул руку в карман ветровки, куда до этого успел спрятать свой «вальтер».

Я шагнула к нему, натягивая цепь до предела. К счастью, длины топора хватило, чтобы врезать ему второй раз.

Он попытался закрыться пистолетом, и лезвие топора почти полностью перерубило ему запястье. Из раны снова посыпался черный песок.

Странно, ведь по его логике это по моим жилам должно было течь что-то темное и мерзкое.

Я перехватила топор двумя руками, покрепче сжав рукоять, и обрушила своей третий удар на чертову цепь, которой была прикована к стене. Цепь лязгнула, брызнуло немного искр, и я вернула себе свободу передвижения.

Раньше я не думала, что смогу перерубить металл такой толщины одним ударом, но сейчас я не могла даже представить, что у меня не получится.

Мигель успел вытащить меч и держал его здоровой левой рукой, но он был уже не боец. Он подволакивал раненую ногу, а перерубленное запястье, похоже, держалось в основном за счет остатков рукава куртки. И вместе с его неуязвимостью куда-то делась и его прежняя скорость. Он сделал неловкий выпад мечом, от которого я легко увернулась.

Видимо, фехтовать левой рукой его никто не учил.

— Я недооценил ваше дьявольское искусство, донна Роберта, — сказал Мигель.

Я не стала с ним разговаривать. Я и раньше-то не особенно хотела с ним разговаривать, и просто тянула время, наивно думая, что помощь уже в пути и вот-вот прибудет, но надеяться на других больше не стоило.

Я выбила меч у него из рук, и клинок ударился о стену, а потом упал на пол и тоже рассыпался в черную пыль.

— Я умираю, донна Роберта, — сказал он. — Но не надейтесь, что моя ненависть умрет вместе со мной. Клянусь честью, я найду способ вырваться даже из ада, чтобы свершить свое возмездие!

— Желаю удачи, — сказала я и ударила его в грудь. Ощущение было такое, как будто топор врезался в трухлявую корягу, лезвие полностью утонуло в черной плоти Мигеля. — Можешь начинать поиски прямо сейчас.

Он рухнул на спину, увлекая топор за собой. На этот раз лезвие застряло накрепко, и чтобы его освободить, мне пришлось упереться ногой в живот Мигеля.

— Будьте вы прокляты! — успел прошипеть он, прежде чем следующим ударом я размозжила ему голову.

Не знаю, каково это — рубить топором обычных людей, но рубить Мигеля было довольно приятно.

Мгновением позже его тело обратилась в прах. Я опустилась на одно колено, зачерпнула этот прах в ладонь и поднесла к лицу, чтобы рассмотреть получше.

Это был не просто прах или песок.

Это были буквы. Маленькие черные буквы. Мне кажется, я даже узнала шрифт.

А еще говорят, что слова не могут ранить или убить…

Я вытерла руку о покрывало кровати и подошла к Кристиану, который что-то невнятно подвывал, забившись в угол. Чтобы привлечь его внимание, я наклонилась и отвесила ему пощечину.

— Где ключ?

Он не ответил, уставившись куда-то за пределы комнаты, и мне пришлось врезать ему еще раз.

— Сконцентрируйся, Кристиан. Где этот чертов ключ?

Он сунул руку в карман брюк и выдал мне маленький ключик. По размеру он должен был идеально подходить к замкам на моих браслетах. Я наконец-то сняла сковывающие руки кандалы, потом избавилась от обрывка цепи на лодыжке.

— Где моя чертова одежда? — спросила я.

— Там, — сказал он. — Шкаф у входа в игровую комнату.

Должна признаться, у меня было огромное искушение напоследок врезать ему между ног, но там, похоже, уже и так ничего не осталось. Вместо этого я дала ему совет.

— На твоем месте я бы убралась из Города, Кристиан, — сказала я. — И никогда в него не возвращалась.

* * *

Шкаф обнаружился ровно там же, где и сказал Кристиан, слева от двери в игровую комнату. И в нем действительно хранилась моя одежда. Правда, не вся.

Только платье, пиджак и кеды. Нижнего белья не было, может быть, он их выкинул. Или присоединил к своей коллекции. Но я предпочитала думать, что выкинул.

Надевать платье не было ни времени, ни смысла. Я накинула пиджак прямо поверх комбинезона, сунула ноги в кеды, на одно плечо повесила ужасную розовую сумочку с «смит и вессоном» внутри, а на другое положила топор.

Мой телефон тоже лежал в этом шкафу, на отдельной полке, и он был выключен. Я бросила его в сумку к остальному барахлу, вышла в гостиную и сразу же обнаружила большой некрасивый труп Герды, валяющийся в луже уже начавшей застывать крови.

Не могу сказать, что я испытывала какие-то сожаления по этому поводу. Может быть, эта парочка никого и не убивала, но хорошими людьми они точно не были.

Спецназ так и не появился. И даже Эллиот не пришел, чтобы покровительственно похлопать меня по плечу и поздравить с обретением атрибута и хорошо проделанной работой. Может быть, все они просто боялись подходить близко к женщине с топором.

И правильно делали.

Я дохромала до входной двери и выглянула в глазок. Коридор был хорошо освещен и абсолютно пуст. Я открыла дверь, постояла на пороге, ожидая, что кто-нибудь появится из соседних квартир или из-за угла, за которым прятался лифт, но черта с два.

Тут никого не было.

Я постучалась в дверь квартиры, в котором по словам Эллиота должно было сидеть мое прикрытие, и мне никто не ответил. Но разве закрытая дверь может стать препятствием для решительно настроенной женщины с топором?