Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Петр сказал, что они с Антоном все эти дни перебрасывали выживших из пустоши к стене северного поселения, но Савелий отдал приказ внутрь этих людей не пускать, — Терра щурилась, всматриваясь вдаль, где на холме мелькали посадочные огни кораблей Птаховых.
— Сначала люди получат лекарство и только после этого папаша откроет ворота.
— Ты когда-нибудь подозревал, что он не твой кровный родственник?
— Нет. И узнав правду, я, если честно, испытал облегчение, которое моим братьям прочувствовать не дано. Савелий всегда был дерьмовым отцом. Измывался над матерью, над братьями, надо мной. Однажды я понял, что больше не боюсь его рукоприкладства. И тогда я впервые дал сдачи. Не помню точно, что было дальше и досталось ли мне в ответ, хотя, — Гелиан пожал плечами, — наверняка досталось. Но, наверное, и отец тогда понял, что своими руками взрастил ненависть собственных детей к себе. Вася и Петя всегда помалкивали и в перебранки не вступали. Я полагал, что они его боятся, а на самом деле они тихо делали свои дела у него за спиной. Это я пер напролом и, если честно, мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, как отец злится, как беспомощно машет руками, зная, что больше ударить не сможет, ведь если рука в очередной раз поднимется, я ударю гораздо больнее, гораздо более изощренно, чем он, ударю по нажитому, по перспективам, по шансам на его выживание. Я никогда не задумывался, что у меня может быть другой папа. Я просто жил и сражался с человеком, который был не достоин того, чтобы называться «отцом».
— Ты так хорошо все это помнишь? — Терра крепче сжала ладонь Гелиана. — Было больно переживать все это снова, когда утраченные воспоминания возвращались?
— В то время я мало что чувствовал. Воспоминания были похожи на запись камер видеонаблюдения, где в титрах значится перечень эмоций, которые я испытывал. Больно стало потом. И осознание всего ужаса, который преследовал нашу семью долгие годы, было похоже на потрясение. Образцовые Птаховы гнили с головы и только сейчас осознали, что голова давно сгнила и пора ее, наконец-то, отрубить. Мой папаша заплатит за все, что сделал.
— А что будет после того, как мы его убьем?
— Придется разобраться в Кенерий и Хейли. И чем быстрее, тем лучше.
— А после?
Гелиан кивнул в знак того, что понимает, куда Терра клонит.
— Я дал тебе слово, что мы вернемся на твои земли и отомстим. Мы вернемся и отомстим.
— А что после этого? — вновь спросила она, и Гелиан остановился.
— Мы должны найти запасные элементы питания и систему терраформирования. И даже если мы их найдем, ты не умрешь. Этого не будет.
— Но, тогда умрет кто-то другой, — ответила она.
— Пусть это будет тот, кто заслуживает смерти, — Гелиан взглянул на нее. — Например, Кенерия Дагди.
— Это значит, что Кенерию Дагди придется взять живым.
— Я согласен пойти на эту жертву. Думаю, остальные тоже согласятся.
— Либо так, либо ты найдешь способ сохранить жизнь рекомбинанту, который должен стать смертником, — добавила Терра.
— Или так, — он пошел вперед и потянул ее за руку.
Они остановились у развалин Главного дома, где Петр, Вася и Антон оставили корабли. К ним подошел Юзеф и поклонился.
— Вокруг все спокойно, — доложил он. — Наши люди стерегут периметр.
— Тебе нужен отдых, — Терра заглянула на осунувшегося охранника. — Сколько ты уже не спал?
— Я сдам смену через три часа. Тогда и высплюсь.
— Спасибо, Юзеф, — ответил Гелиан. — За все.
— Это вы спасли нас от черного крапа. Никто из Птаховых не спрятался в кусты, когда сюда беда пришла.
— Терра всех спасла, а не я.
— Но госпожа ведь тоже Птахова? — улыбнулся Юзеф и вновь поклонился.
— Признайся, — Терра смирила его пытливым взглядом, — ты все же ненавидишь Стелларов…
— Теперь намного меньше, чем раньше, — Юзеф пожал плечами и отошел в сторону.
***
Они поднялись на корабль и остались стоять посреди грузового отсека. В похожем отсеке совсем недавно Терра пережила свою жизнь заново в течение одной минуты. В похожем отсеке она узнала, что ее муж — машина для убийства, созданная гением все тех же недолюдей, которые приносили в жертву детей ради сотворения рекомбинантов. Что было больнее: узнать правду о нем и его мотивах или вспомнить свою прошлую жизнь и понять, что она никогда больше не будет прежней? Гелиан хотел пойти вперед, но Терра отпустила его руку и осталась стоять на месте. Он обернулся и замер, глядя на нее.
— Скажи, — произнесла она, — какого это, любить того, кого собираешься принести в жертву ради спасения всех остальных?
— А какого любить того, кто собирается принести тебя в жертву ради спасения всего человечества? — спросил он в ответ.
— Больно, — ответила Терра.
— Невыносимо больно, — ответил Гелиан. — И я вроде бы обманщик и злодей, но в то же время надежда и спаситель. Я друг и одновременно враг тебе — той, которую не вправе любить. И поиски ответов на вопросы, как сохранить тебе жизнь, не принесли плодов, ведь кто-то в прошлом не предусмотрел такой вариант. И только я один как добро и зло в одном лице, и от человека не отличить и человеком назвать трудно… Я верил, что смогу решить проблему. Я до сих пор в это верю. Отличие в том, что раньше было убеждение: тобой завладеют безразличие и покой. Тебе будет наплевать на то, что я люблю тебя. И мирская суета перестанет представлять для тебя значение, ведь система сотрет твою личность и Терра Стеллар перестанет существовать. Появится другая Терра, в прекрасных фиалковых глазах которой я не прочту интерес и желание жить. В моих любимых глазах появится в лучшем случае ненависть, а в худшем — пустота. Я давно смирился с этим ожиданием. Я был к этому готов. А ты все улыбалась и задавала вопросы, а я все пытался держать себя в руках и следовать намеченному плану дальше. Не честно, Терра. Не честно по отношению к нам обоим. К этому миру и всем его обитателям. Но такова
