– Те невидимые бойцы, с которыми мы столкнулись у Макдугала, принадлежат Айзеку? – полюбопытствовал Бунтарь.

– Верно, – подтвердил Холт. – Полковник взял с собой на операцию лишь половину своей группы. Они такие же превенторы, как вы, и в свое время носили порядковые номера с двенадцатого по двадцать пятый. Единственное ваше отличие от них в том, что они прошли тестирование, а вы – нет. Но ведь так обычно и бывает: ошибки, допущенные при подготовке первого поколения превенторов, были впоследствии учтены, и второе поколение вышло практически безупречным.

– Что это была за подготовка, после которой мы почти полностью лишились памяти?

– Мне-то откуда знать – я ведь не ученый. – Возможно, Холт и лукавил, но делал это вполне убедительно. По его надменному, высокомерному лицу и впрямь нельзя было заподозрить, что Мэтью имеет отношение к какой-либо другой науке, кроме управленческой. – Знаю лишь, что на вашу подготовку ушло много времени и средств. Поэтому и удивительно, что в конечном итоге вы и ваши покойные товарищи остались не у дел.

– И что нас ждет в случае, если мы откажемся вступить в группу Данна?

– От таких предложений не отказываются, мистер Первый, – укоризненно заметил Холт, живо переняв у патера его доверительную манеру обращения с превенторами. – Неужели вам безразлична собственная судьба? Было бы очень глупо с вашей стороны отклонять такое судьбоносное предложение. В подразделении «Превентор» у вас есть будущее, вне его – нет, уж поверьте мне как человеку, кое-что смыслящему в этой области.

– И все же? – настаивал на своем Первый. – В случае отказа нас уничтожат?

– Уничтожат?! – Мэтью презрительно скривил лицо. – Вот еще! На ваши поиски и так затрачена уйма времени и средств, которые уже никто мне не компенсирует. Поэтому, как только вы меня отпустите, я распоряжусь свернуть эту бессмысленную охоту независимо от того, что вы мне ответите. И даже дам отбой полиции, сообщив, что тревога была ложной. А не согласитесь служить полковнику Данну, живите, как знаете. Все контракты с вами будут расторгнуты, и мы перестанем нести за вас всякую ответственность.

– Да ну? – удивился Бунтарь. – Вот так все просто?

– Проще некуда, – подтвердил Холт. – Но повторяю: если не желаете закончить жизнь, как те бродяги, которых мы встречали по дороге сюда, не вздумайте отказываться от моего предложения. Во-первых, в связи с неустойкой по контракту, вам придется выплатить крупные штрафы, так что молите бога, чтобы на ваших счетах еще остались деньги. Во-вторых, любой зафиксированный в стране взлом ультрапротектора будет тут же вменен вам в вину, и вас снова объявят вне закона. Пусть даже преступление совершили не вы – просто ваши таланты чересчур уникальны и не имеют аналогов. Вас надолго изолируют от общества, заперев в тесной камере с железными замками, а мы будем всячески открещиваться от ваших показаний, и никто не сумеет уличить нас во лжи. Ведь официально подразделение «Превентор» не существует, и, как вы уже поняли, даже Конгресс не знает о его существовании.

– Не верю, что Хоторн совершил эту аферу и пошел на обман правительства, – покачал головой патер Ричард. – Неужели Крэйг не знал, на какой риск он при этом идет?

– Ха! – усмехнулся Холт, хлопнув себя по коленке и чуть не расплескав свой чай. – Ваш святоша Хоторн был лицемером из лицемеров: совершал грехи и тут же бежал замаливать их, чтобы очистить в душе место под новые! Да, Хоторн прекрасно осознавал, чем он рискует, идя на такой сговор с заказчиком. Но крупные финансовые компенсации и новые выгодные контракты быстро успокоили совесть дядюшки. Вы очень многого не знали о вашем покойном друге, святой отец. Или все-таки знали, но предпочитали закрывать на это глаза, поскольку боялись лишиться от Хоторна щедрых пожертвований вашей церкви.

– То, о чем вы только что нам поведали, является для меня новостью, – невозмутимо ответил Пирсон, проигнорировав оскорбительный выпад Мэтью. – И новостью крайне неприятной. Но это отнюдь не означает, что после вашего заявления я перестану считать покойного мистера Хоторна добропорядочным христианином и моим другом. Все его пожертвования шли от чистого сердца и до последнего цента были отданы мной на благотворительность. Ваши упреки, мистер Холт, отчасти справедливы. Конечно, я был в курсе, что мой друг, как человек, занятый производством оружия, нередко вынужден идти на сделку с совестью. И то, что она у Крэйга все-таки была и каждый раз протестовала, когда ему доводилось пачкать руки в очередном беззаконии, заставляет меня испытывать к вашему дяде лишь чувство безграничного уважения и признательности. Боюсь, что со смертью Крэйга Хоторна в ваших кругах больше не осталось таких благородных людей, каким был он.

В разговоре возникла неловкая пауза. Мэтью, разумеется, недвусмысленный намек понял, но тоже не стал обижаться и переходить на личности. Тем более, что в данный момент священник являлся единственной защитой Холта от его вооруженных похитителей.

А они пока что не торопились бросаться в дружеские объятия внезапно подобревшего врага, поскольку не верили ни одному из обещаний, которые дал превенторам Мэтью.

– Интересная складывается ситуация, – обратился к нему Бунтарь, первым нарушив неловкую тишину. – Ты вдруг предлагаешь нам воссоединиться с нашими товарищами по проекту, но при этом забываешь, что мы абсолютно не помним, ради каких целей согласились продать себя Контрабэллуму. И вообще, было бы неплохо ввести нас в курс дела и объяснить, чем конкретно занимается полковник Данн и его группа. А также почему вы скрываете от правительства существование подразделения «Превентор».

Холт не ответил; он отвел взгляд и задумчиво уставился на настенный крест с глиняной фигуркой прибитого к нему изможденного страданиями человека. Казалось, что склонивший голову набок мученик тоже смотрит на президента «Звездного Монолита», ожидая вместе с превенторами ответа на поставленные вопросы. Складывалось впечатление, что Мэтью вроде бы и не прочь раскрыть правду, но не хочет, чтобы его слова достигли ушей этого нежелательного свидетеля, вместе со своим крестом служившего символом слуг Создателя. То ли Холт не доверял распятому мученику, который не мог дать ему клятву держать язык за зубами, то ли попросту его боялся. Больше походило на второе, из чего следовал вывод: при всем могуществе Мэтью Холта существовали в природе силы, способные напугать и его. Вот только можно ли было превенторам на данном основании считать эти силы дружественными?

Конечно, патер Ричард сочувствовал беглецам и пытался им помочь, но оказывали ли священнику поддержку его покровители? Каким бы преданным ни являлся слуга, он не застрахован от поступков, что могут вызвать гнев у его господина. И не рисковал ли патер обрушить себе на голову такой гнев, приютив у себя в церкви беглецов и их заложника? Кто знает… Но, по крайней мере, в сравнении со стушевавшимся Холтом Пирсон выглядел сейчас более уверенно, видимо, чувствуя-таки за собой правду. Уверенность патера воодушевляла и превенторов. Поэтому они не собирались заключать с Мэтью соглашение, не узнав, что на сей счет думает священник.

– Ваш Претор рассказывал вам что-нибудь о Новой Гражданской войне? – спросил похитителей Холт, когда прекратил созерцать смутивший его символ.