Далее Зинченко объясняет генералу реальную обстановку и просит поддержки огнем.

И тут – опять цитирую текст – следует вопрос Шатилова: «– А если все-таки в Рейхстаге действительно наши люди?

– Их там нет, товарищ генерал.

– Хорошо, десятиминутный артналет разрешаю. Начало в 17.15. Подготовьтесь к штурму» [92].

Вот так и родилась, если не в жизни, то в генеральских мемуарах, парадоксальная фраза, где слова одного и того же человека, произнесенные в одном и том же месте, но с разницей в полчаса приходят в фантастическое и потому не преодолимое для здравого рассудка противоречие: «Рейхстаг взят. Подготовиться к штурму!»

Забегая вперед, необходимо заметить, что и Шатилов, и Зинченко свои воспоминания при переизданиях каждый раз переделывали, изменяя трактовки, меняя и без того куцую хронологию. Ф. Зинченко, например, еще в 1948 г . в книге «Штурм Берлина» (глава «Со знаменем Победы») утверждал, что в 14.25 в Рейхстаг проникла лишь небольшая группа бойцов из батальонов Неустроева и Давыдова, но якобы была отрезана. А основные силы ворвались в нижние этажи в 22.00. Вместе с остальными в здании оказались заранее отобранные в штабе полка знаменосцы Егоров и Кантария. Вот они-то и водрузили в 22.30 Знамя Победы, о чем ему, полковнику Зинченко, сообщил по телефону Неустроев. Понятное дело, что в воспоминаниях Зинченко ничего подобного нет. Да и сам, как мы видим, Зинченко в своих мемуарах, изданных 35 лет спустя, пишет совершенно иное.

Так что многократная личная правка Шатиловым и Зинченко текстов собственных воспоминаний от противоречий, разночтений и путаницы все равно не избавила. И потому самая твердая опора в этой зыбкой ситуации – документы.

К сожалению, до сих пор исследователи в архивах никаких следов об упомянутых комдивом докладах Плеходанова, Зинченко, Негоды или еще кого-либо их уровня не обнаружили. Хотя в скобках замечу, что двое последних по части преждевременных докладов «светились» и раньше: достаточно вспомнить, как в июле 1944 г . при взятии Себежа оба командира своими поспешными рапортами о взятии города крепко подставили Переверткина.

Что же касается Рейхстага, то тут картина вполне документирована. Потому что в военном архиве имеется донесение, которое, безусловно, занесло его автора в историю. Принадлежит оно генералу В. Шатилову. И было им передано в штаб 79-го корпуса сначала по телефону, а потом продублировано письменно. Вот первая фраза из этого документа: «Доношу в 14.25 30.4.45, сломив сопротивление противника в кварталах северо-западнее здания Рейхстага 1/756 СП (первый батальон 756-го стрелкового полка. – Примеч. авт.) и 1/674 СП штурмом овладели зданием Рейхстага и водрузили на южной его части Красное знамя…» [93].

Итак, бесспорное свидетельство того, что, по крайней мере, один из первых импульсов выдать «желаемое за действительное» исходил от командира 150-й дивизии – сомнения не вызывает. Как и то, что, незаметно начавшись снизу, это поначалу казавшееся не таким уж и страшным недоразумение быстро мутировало в недуг. А уж далее – по властной вертикали от среднего командного звена к высшему – обрело размах настоящей эпидемии, выразившейся в соответствующих приказах не только по армии, но и по фронту.

Вызванное этими приказами докладное рвение не просто накалило обстановку в штабах. Самое тяжкое, что оно весьма драматично аукнулось на передовой. И имело следствием серию суетливых, плохо подготовленных и потому заранее обреченных на неудачу кровопролитных атак.

А противник, наоборот, подготовился весьма серьезно. В контратаки – после сокрушительного поражения морских десантников в предрассветном бою на набережной Шпрее – противник больше не лез. Но зато с максимальным эффектом использовал все выгоды своей хорошо защищенной позиции, само расположение которой не давало атакующей стороне развернуться во всю свою артиллерийскую и танковую мощь. А то, что можно было задействовать в поддержку трем наступающим батальонам и двум штурмовым группам, моментального результата дать все равно не могло.

Тем временем весть о приказе № 06 знаменитый «солдатский телеграф» донес уже до самых низов. В том числе и до переднего края, до полков и батальонов дивизий Шатилова и Негоды.

Там на солдат, откатившихся после стольких безуспешных атак на исходную, данный приказ произвел обескураживающее впечатление.

Еще раньше это малоприятное чувство испытал младший командный состав. Вот что по этому поводу вспоминал С. Неустроев: «Около трех часов дня ко мне на наблюдательный пункт снова пришел полковник Зинченко и смущенно сообщил:

– Есть приказ маршала Жукова, в котором объявляется благодарность войскам, водрузившим Знамя Победы, в том числе всем бойцам, сержантам, офицерам и генералам 171-й и 150-й стрелковых дивизий.

Я спросил командира полка:

– Рейхстаг не взят, Знамя Победы не водружено, а благодарность уже объявили?

– Так выходит, товарищ комбат, – в задумчивости ответил Зинченко и тут же спросил меня: – А может быть, кто-нибудь из наших все-таки вошел в Рейхстаг? Может быть, ты из-за разрывов снарядов и мин не заметил, что происходило на ступеньках парадного подъезда?

На такой вопрос мне сложно было ответить. Мелькнула мысль: «Может быть, кто-нибудь действительно вошел, а может быть, нет». По телефону попросил ротных доложить обстановку, они доложили: в Рейхстаге наших нет. На мой наблюдательный пункт позвонил генерал Шатилов и приказал передать телефонную трубку командиру полка. Командир дивизии потребовал от Зинченко:

– Если наших людей в Рейхстаге нет и знамя не установлено, то прими все меры к тому, чтобы любой ценой водрузить флаг или хотя бы флажок на колонне парадного подъезда. Любой ценой! – повторил генерал и добавил, что если Жуков узнает, что знамя не водружено, то гнев его обрушится на наши головы» [94].

Сам Шатилов в своих мемуарах об этом «где-нибудь», «как-нибудь», «хотя бы флажок» никак не упоминает. Зато о находящемся в его штабе Знамени Военного совета № 5 вспоминает Зинченко. В его изложении, в 10 часов утра он «распорядился: офицеру разведки полка капитану В. И. Кондрашеву взять двух лучших разведчиков и прибыть с ними на КП. Тут им будет вручено Знамя Военного совета армии для водружения его на куполе Рейхстага.

Миновало несколько минут, и разведчики уже стояли передо мной, но не два, а… целый взвод!

…Я удивленно и несколько даже сердито взглянул на Кондрашева: неужели непонятно был отдан приказ?