После неудачной – из-за сильного обстрела – попытки ранним утром добраться до Зинченко, устроившего свое НП в отбитом у немцев «доме Гиммлера», Шатилов ждал вестей от полковника с особым нетерпением. Наконец раздался звонок. «Зинченко, – вспоминал после войны генерал, – докладывал:

– Батальон Неустроева занял исходное положение в полуподвале юго-восточной части здания. Только вот ему какой-то дом мешает – закрывает Рейхстаг. Будем обходить его справа.

Мысленно воспроизведя план квадрата № 105, Шатилов выразил недоумение: «Какой еще дом? Кроль-опера? Но он от „дома Гиммлера“ должен быть справа. Не может быть перед Рейхстагом никакого здания…» [82].

Примерно в это же время, разглядывая из окна второго этажа «дома Гиммлера» Королевскую площадь, Неустроев в который раз сравнивал увиденное с изображенным на карте. И недоумевал. В свете, сумеречном от столбов поднятой пыли и копоти пожаров, перед ним расстилалось страшно перепаханное снарядами пространство, на котором дымились многочисленные воронки, торчали стволы искореженных орудий, валялись сбитые артогнем деревья. Лишь два уцелевших сооружения приподнимались над этим хаосом: нечто похожее на трансформаторную будку, а за ней какое-то приземистое, в два с половиной этажа строение, с башнями и куполом наверху. А вот метров в двустах за ним угадывались очертания громадного, этажей в двенадцать дома. Он горел. Из него валил густой дым, который закрывал, казалось, полнеба.

– Елки зеленые! – поймал себя на мысли комбат. – Так ведь это, скорее всего, и есть Рейхстаг!

Неустроев быстро собрал командиров рот и стал ставить им задачу:

– Обойти слева это невысокое строение! Выйти вон к той громаде! Окопаться! И ждать меня! Я приду, орудия подтянем и будем штурмовать Рейхстаг!

Задача ясна. Все разошлись по своим местам. Кураж после захвата превращенного в крепость здания МВД еще не прошел. По-настоящему о Рейхстаге и не видном из подвальных окон «канале», известном пока только разведчикам капитана Макова и командованию, толком еще никто из батальона не знал. Было ощущение, что после ночного побоища в «доме Гиммлера» все самое тяжелое позади. И этот «Рейхстаг» можно будет взять сходу.

Но когда поднялись в атаку, из «серенького домика» так хлестанули огнем, что пришлось спешно «землю обнимать» и дружно по-пластунски ретироваться обратно в «гиммлеровские подвалы».

В это время на НП Неустроева загудел телефонный зуммер. Звонил полковник Зинченко, который тоже оборудовал свой командный пункт в одном из внутренних помещений «дома Гиммлера».

«Никак не могу к Рейхстагу пробиться, – сообщил ему комбат. – На пути к нему в глубине площади серое здание. А из него такой огонь – головы не поднять!

– Сейчас приду! – сказал Зинченко, и связь разъединилась.

Прибыв минут через 15—20, полковник сразу же приник к полуподвальному окну. Потом заглянул в свою карту. Еще раз внимательно осмотрел площадь и затаившийся в ее глубине «серый домик». А потом, не оборачиваясь, сказал:

– Ну-ка иди сюда, Степан! Так что тебе мешает подойти к Рейхстагу?

– Да вот это невысокое строение!

– Так это и есть Рейхстаг…» [83].

Следует сразу же признать, что с этими цифрами наш брат-литератор, а также многие мемуаристы сильно удружили истории и потомкам. Вот уже более полувека претендующая на строгую документальность проза потчует нас художественными описаниями штурма фашистского логова. В ней фигурируют «десятки тысяч воинов, с нетерпением ожидающих приказа о начале штурма»; «жерла сотен орудий, направленных на Рейхстаг» или даже «бьющих прямой наводкой»; «бросающиеся на броню наших танков молодые фанатики из гитлерюгенда».

На самом деле, если заглянуть в 5-й том шеститомной Истории Великой Отечественной войны, то можно узнать, что в артподготовке решающего штурма Рейхстага принимало участие около 89 единиц орудий, работавших, в основном, с закрытых позиций. Слов нет: конечно же, было бы лучше, если их все можно было поставить на прямую наводку. Тогда с помощью артиллерийского огня можно было бы проделать проломы в окнах, которые серьезно бы облегчили штурмующей пехоте задачу проникновения в здание. А главное, более эффективно, без опаски в этих плотных порядках задеть своих, начать подавлять вражеские огневые точки. Но, к сожалению, сделать это было невозможно из-за того, что почти все проходы между зданиями на Королевской площади – и особенно все пространство перед Рейхстагом – находились под плотным прицельным вражеским огнем. Не случайно на послевоенной научно-практической конференции комкор Переверткин и комполка Зинченко в один голос подчеркивали, что весь примыкающий к Рейхстагу район простреливался пулеметным огнем из близлежащих зданий, фаустпатронами и артиллерией. «Наша же артиллерия, – цитирую Зинченко, – простреливать его не могла» [84]. Так что если судить по общему количеству пушечных стволов и калибров, имеющихся в распоряжении наших наступающих частей (не говоря уже о соединениях), то их вроде бы вполне хватало, чтобы смести все и вся. Но реально эффективную «адресную» поддержку вышедшим к Рейхстагу штурмовым группам могла оказать лишь незначительная часть нашей артиллерии – с десяток разобранных при транспортировке и снова собранных на позиции «сорокапяток», а также примерно столько же реактивных снарядов М-31. И те, и другие были затащены на солдатских руках на 1-й и 2-й этажи министерства внутренних дел. Сорокапятки установили в проломах на прямую наводку. А реактивные снаряды пришлось запускать чуть ли не со столов. Так что точность попадания была соответствующей.

Так же мало чем могли посодействовать при захвате Рейхстага наши танки и самоходки. Мало того, что при выходе на площадь они сразу же становились легкой добычей немецких зенитчиков и фаустников. Не будем забывать о пересекавшей Королевскую площадь водной преграде, обнаруженной накануне группой разведчиков капитана Макова. Неминуемо застряв перед ней в случае атаки, легкими для врага жертвами стали бы не только танки, но и начавшие поутру опрометчиво выдвигаться к Рейхстагу роты неустроевского батальона. Счастье, что гитлеровцы, передний край обороны которых как раз проходил за «каналом», не подпустили наступающих наших бойцов поближе, а почти сразу же своим шквальным огнем заставили их отступить на исходную в подвале «дома Гиммлера». В ином случае от залитого водой рва мало кто из них вернулся бы живым и здоровым.

Возвращаясь к танкам, сошлюсь на свидетельство Михаила Петровича Минина. Как и в предыдущий день, всю первую половину 30 апреля разведчики из группы Макова перемещались по придвинувшемуся непосредственно к Рейхстагу переднему краю, чтобы по возвращении в «дом Гиммлера» радировать данные по целям в штаб родной артбригады, а также доложить обстановку капитану, который, в свою очередь, по той же рации тотчас связывался с командиром корпуса. Генералу Переверткину в этот момент уточняющие данные по обороне противника были нужны, как воздух…