Великолепный, отточенный жест.

Вероятно, генералу не суждено было понять, что произошло, потому что тонкая кисть руки Камиллы красиво изогнулась и что-то холодно сверкнуло в ярком свете юпитеров…

Хлоп.

Негромкий этот хлопок словно выплыл из звуков торжественной плавной музыки и ворвался в настороженный слух Влада, как в сверкающее великолепие конкурса красоты почти тут же вторглись несколько проворных темных фигур, среди которых Свиридов тотчас узнал капитана Григорьева.

В рядах зрителей раздался чей-то дикий визг, подхваченный и удесятеренный еще несколькими разрозненными голосами, потом какая-то женщина за спиной мэра города встала с места в полный рост, покачнулась, и во внезапно нависшей свинцовой тишине – музыка погасла вместе с юпитерами, и подиум словно сорвался в рассеянный серый полумрак – все услышали ее срывающийся пронзительный вопль:

– Она застрелила генерала!

…Голова генерала Кострова склонилась набок. По неподвижному бледному лицу бежала тонкая струйка крови и капля за каплей падала на белоснежную сорочку.

Маметкул вскочил с места и что-то невнятно рявкнул, махнув рукой. Никто не разобрал его слов, кроме тех, кому они, очевидно, и предназначались.

Камиллы уже не было на подиуме – ее уволокли парни в черном, – а прочих конкурсанток, сгрудившихся в кучу и пугливо повизгивающих, чуть ли не пинками выпроводили за кулисы.

Владу стало ясно, что сказал своим вездесущим амбалам Игорь Маметкулов.

И тогда он сделал остро выверенное движение в сторону, ускользнув из протянувшихся к нему рук секьюрити, и, петляя между рядов, побежал к выходу. Какой-то не в меру прыткий толстяк, очевидно, решивший поспособствовать торжеству правосудия, решительно преградил ему путь. Зря он это сделал.

Потому что уже в следующее мгновение он полетел в сторону набегавших охранников, да так неловко, что сбил с ног двоих, а остальным на ближайшие несколько секунд максимально осложнил дальнейшее продвижение к выходу.

Владу оказалось вполне достаточно этих нескольких секунд, чтобы выскочить из зала в фойе.

По всей видимости, его задержание тщательно планировалось и расписывалось по пунктам – и не одним капитаном Григорьевым. Потому что по лестнице сбежало двое парней, а снизу на подмогу огромными скачками мчались еще трое в омоновской форме, с автоматами.

Влад, выписав какой-то замысловатый пируэт, чтобы развернуться на полном ходу на сто восемьдесят градусов, помчался в противоположном направлении и, совершив длинный кувырок – чтобы не подшили очередью, – едва успел нырнуть за угол.

Как хорошо, что он предусмотрительно разведал пути к отступлению! На парадном входе наверняка человек двадцать, через которых впору пройти разве что Фокину в роли Терминатора на пару с ним, Свиридовым, в роли Т-1000. Это который из жидкого металла.

Узкие пыльные лестницы, вздымающиеся круто вверх. Несмотря на то что совсем недавно Влад бегал стометровку в пределах одиннадцати секунд, а сейчас, думается, не намного хуже, он слышал натруженное сиплое пыхтение погони буквально за спиной. Потом понял, что это всего лишь один, особо скоростной боец, остальные несколько приотстали.

Тише едешь, дальше будешь. Справедливость этой мудрой поговорки и для ОМОНа доказал Свиридов, неожиданно для не в меру прыткого парня вынырнув из-за поворота лестницы и коротким, хлестким, как бросок змеи, ударом переведя того в горизонтально-плачевное положение.

…Он выскочил на крышу театра и огляделся по сторонам. Здесь царили темнота и тишина, словно и не было смертоносного выстрела, переполоха и потушенных юпитеров, а потом шума погони за спиной.

Свиридов посмотрел на мощный раскидистый вяз, который самое малое на пять метров превышал уровень ската крыши. Правда, отстоял от корпуса театра на те же пять метров. Впрочем, другого выхода не было: краем уха Свиридов уже подхватил глухой нарастающий шум, а потом тупое звяканье металла – вероятно, один из омоновцев задел дулом автомата перила лестницы.

Свиридов глубоко вздохнул, разбежался и прыгнул во тьму, распластавшись в теплом ночном воздухе…

…Инна сидела в «девятке», которую она недавно забрала из своего личного гаража. Машина была припаркована к ночному бару «Темпл» – именно здесь они условились встретиться с Владом на случай непредвиденных эксцессов.

Почему-то она не была уверена, что этих самых эксцессов удастся избежать.

Да и Григорьев… что-то не понравилось ей во взгляде, которым тот смотрел на Влада, очевидно, чувствуя в нем сильного и куда более удачливого соперника. Правда, она не верила, что Григорьев способен на подлость, но ведь ревность кардинальным образом меняет человека.

Эти размышления были прерваны коротким сильным стуком в стекло, и, повернувшись, она увидела взволнованное лицо Влада.

Она впустила его в машину, и он буквально рухнул на сиденье, отдуваясь и вытирая пот со лба.

– Влипли, как малые дети, – с трудом выговорил он. – Ну что… поехали!

Машина сорвалась с места, Влад перевел дух и произнес:

– Твой Григорьев, похоже, сдал меня… да и тебя, надо думать, тоже.

– Я не ожидала, что конкурс кончится так рано, – отозвалась Инна, – или ты ушел, не дожидаясь окончания?

– Ты на редкость догадлива, – с убийственной насмешкой сказал Владимир, а потом повернулся к ней и добавил: – Не знаю, что уж там произошло… но только тебе больше не придется идти против собственного отца.

Инна похолодела: в интонациях Свиридова ей послышалось что-то трагическое и зловещее.

– Инна будь мужественной, – печально добавил он. – Я не знаю, как… в общем, твой отец… генерал Костров… убит.

Девушка вскрикнула и чуть не выпустила руль, так что они едва не вылетели на полосу встречного движения.

– Я такого еще не видел, – продолжал Влад. – Это превосходит всякое воображение. Его застрелили прямо с подиума… в ложе для жюри, где он сидел.

– Кто… кто застрелил? – глухо спросила Инна.

– Твоя подруга Камилла Оленева.

Генерал Александр Сергеевич Костров был застрелен в одиннадцать часов вечера. Почти немедленно схватили исполнительницу этого чудовищного преступления, Оленеву Камиллу Леонидовну, 1981 года рождения, уроженку города Энгельса Саратовской области, участницу конкурса красоты «Хрустальная корона Великой Волги».

Первый же час следствия по делу об убийстве генерала Кострова выявил, что Оленева в момент совершения преступления находилась под воздействием сильнейшего психотропного препарата, подавляющего волю и в свое время применявшегося на допросах с пристрастием в КГБ СССР. В девяностые годы сферы применения препарата, имеющего условное наименование Н-18, были существенно сокращены. В настоящее время Н-18 активно применяется криминальными структурами.