- Можешь засунуть ее себе куда подальше.

Он зажмурился, чтобы больше не видеть ее ненависти и отчуждения. Чтобы запомнить ее лицо совсем другим…

Ласковым, любящим…

Чтобы запомнить, как она смотрела на него когда-то. Не теперь… Не так.

Дверь громко хлопнула, заглушая ее удаляющиеся шаги…

Но, на удивление, вскоре отворилась вновь.

Он не открыл глаз - ему некого было ждать. Он потерял всех и вся…

- Снова та же картина, Терехов?..

Он резко распахнул глаза, с удивлением уставился на жену… Может, она ему только мерещилась?.. Плод его больного, отчаявшегося воображения?..

Лида улыбалась: спокойно, с легкой грустью. На лице - ни отвращения, ни осуждения. Только потаенная печаль, которая делала ее такой прекрасной…

Она была сейчас словно Мадонна на «Пьете» Микеланджело.

- Как ты?

Она подошла ближе, а он жадно смотрел на нее, боясь оторвать взгляд, словно от чудодейственной иконы, которой смел поклоняться лишь вот так, беззвучно, не рискуя произнести вслух ни слова…

Она казалась чудом. Она, лишенная ненависти к нему, бесконечно недосягаемая в своем сострадании даже к такому чудовищу, даже после всего, что он сделал…

Он понял вдруг: только по-настоящему сильный человек может перешагнуть былое. Может простить то, чего прощать нельзя, отодвинуть в сторону злобу и обиду…

Он таким не был… и в этом заключалась его беда.

- Спасибо… что пришла.

- У нас ведь общие дети. Мы не чужие.

Она сказала это просто, как нечто само собой разумеющееся. А он стыдился смотреть ей в глаза, но не смотреть - не мог.

Ее взгляд был словно маяк, который помогал ему не потонуть сейчас в этом море ненависти, которую испытывал сам к себе.

- Я никогда не сумею объяснить тебе, как мне жаль…

- И не надо.

Он понял, что она имеет в виду. Для нее его раскаяние больше не имело смысла, а он сам был наказан уже одним тем, что его испытывал.

- Знаю, что ничего уже не исправить, Лидушка… но я бы очень хотел просто что-то сделать для вас… для тебя, для девочек…

- Хочешь - делай. А не просто говори.

Он коротко кивнул. Говорить больше было не о чем - они оба это понимали.

Отпустить - лучшее, что он теперь мог. Тем более, что удержать все равно не сумел.

- Поправляйся, Терехов.

Она взмахнула рукой на прощание, словно ангел - крылом, и так же неприметно и тихо, как шла с ним бок о бок половину их жизней, теперь вышла прочь…

Из палаты. И из его судьбы, как он ясно сознавал, тоже.

Уже насовсем.

Глава 57

Некоторое время спустя

Стук в дверь был тихим и деликатным, но очень нежданным.

Я оторвала взгляд от ноутбука, за которым работала над завершительными главами о приключениях непоседливого енота мистера Даррелла, и растерянно посмотрела в сторону прихожей.

Внутри зародилось тянущее, тревожное чувство. Хорошие новости не приходят по ночам…

Я мысленно перебрала в голове всех, кто имел когда-либо ко мне отношение. Дочки давно мирно спали у себя в комнате, Слава с того дня в больнице меня не беспокоил даже звонками, об Агнии и ее сыне, который, по счастью, почти не пострадал, я тоже ничего не слышала со дня аварии, ну а моя мать…

Она даже не знала, где я теперь живу.

Я поднялась со стула, тихо приблизилась к двери и заглянула в глазок. Удивленно отпрянула, но открыла не задумываясь, незамедлительно…

- Привет.

Стоявший на пороге Рамиль был так серьезен, что беспокойство, охватившее все тело, усилилось многократно.

Он никогда еще не приезжал ко мне домой так поздно и уж тем более - без предупреждения…

Кивнув в качестве приветствия, я отошла в сторону, пропуская его в квартиру. Он сбросил обувь, тактично произнес:

- Надеюсь, никого не разбудил. Видел с улицы, что у тебя свет еще горит, поэтому зашел… вот так… неожиданно.

Я махнула рукой в сторону кухни и, когда мы оба оказались там, прикрыла дверь, оставляя нас в чистом, но достаточно узком пространстве один на один, отчего я вдруг испытала неловкость, которая пробуждалась в последнее время только в обществе этого мужчины.

- Случилось что-то? - спросила, чтобы как-то разрядить обстановку.

Он не отвел взгляда: смотрел все так же прямо и открыто, как всегда, но в глазах его мелькнуло какое-то сожаление, от которого у меня что-то беспокойно заныло внутри.

- Мы так и не поговорили толком после суда, - ответил он, но я видела: пришел он совсем не для этого.

- Да… не поговорили, - откликнулась негромко. - Но я пообщалась в тот день со свекровью и многое узнала о прошлом… Славы, да и твоем, выходит, тоже. Вы ведь братья по отцу, так?

- Да.

- Он поэтому так тебя ненавидел и пытался сбить?

Рамиль легонько пожал плечами - причины ненависти моего бывшего мужа к нему совершенно явно его сейчас не слишком волновали.

- Может, поэтому. Он ведь часто меня видел, он знал о том, что сделал его отец и, возможно, ему это напоминало о чем-то болезненном. А быть может, он считал меня и мою мать виноватыми в том, что его родители разошлись… Какая теперь разница?..

Его вопрос - в общем-то риторический - повис в воздухе, породив непродолжительное молчание между нами. Я отважилась заговорить первой…

- А мы… ты и я…

- Договаривай.

- Что это было с твоей стороны? Может, все, что ты мне говорил, твои помощь и внимание - это просто желание отомстить Славе?

Я ожидала, что может последовать бурная реакция: возражение, возмущение, даже обида. Но Рамиль лишь окинул меня долгим взглядом и