тот едва не выкинул меня из отеля. И теперь он, должно быть, стал птицей с блеклыми перьями, запертой в авиарии, или и того хуже. Я представила, как трескается фарфоровый глаз, и поморщилась.

Аластер утверждал, что понижение укрепляет дисциплину, но было совершенно очевидно, что Сазера не знал о моей природе до того, как с веток попадали апельсины. А как только узнал, сразу затащил меня внутрь.

Аластер наказал его не потому, что Сазера ослушался приказа. А потому что разозлился и решил отомстить. А еще потому, что хотел добыть кольцо.

Во мне всколыхнулся ужас, копившийся внутри последние дни. Я глубоко вздохнула и подавила его в надежде, что он поутихнет хотя бы на время. Собравшись с духом, я покинула отель и нырнула в летний верданньерский денек.

26

Отель приземлился меж двух заброшенных, поросших мхом зданий на самой окраине деревеньки. Все мои нервы напряглись до предела. На негнущихся ногах я прошла по лесной тропке к каменной стене. Все это время Сидо шел за мной по пятам, избегая моего взгляда.

Воздух был густым и тяжелым, как и всегда перед летним ливнем, под который я часто попадала в детстве. Сощурившись, я посмотрела на небо. На него и впрямь надвинулись тучи. Мне на нос упала дождевая капля, но я не сбавила шага.

Скоро с волос уже текло. Каблуки утопали в мокрой земле, а влажные цветы то и дело задевали мои лодыжки. Я наклонилась и коснулась лепестка того же фиолетово-алого цвета, что и чернила Аластера. Лепестка кровавого мака.

Сердце сжалось. Мы и впрямь в Алиньи.

Я и не думала, что мне еще хоть раз доведется повидать это место, пройти этой тропкой. Я обернулась к стене, окружавшей поселение. Она нисколько не изменилась: все тот же отвесный каменный монолит с маленькими выступами, за которые так и хотелось схватиться руками. В детстве я обожала лазать по этой стене. Сколько же раз я прижимала ладони к этим камням и обдирала кожу, взбираясь на самый верх, чтобы оттуда увидеть окрестные пейзажи…

Дождь хлестал меня по щекам, а в голове одно за другим проносились воспоминания об этом месте. Я крепко зажмурилась и вспомнила дождливые ночи, когда маленькая Зося, устроившаяся между мной и маман, заползала ко мне под одеяло и прятала замерзшие ножки мне под колени. «Да хватит уже ерзать», – недовольно говорила маман, прочищала горло и начинала свою сказку.

В ее рассказах наша старинная деревня оказывалась в центре страшных и таинственных событий, поля вокруг нас наполнялись мародерами, жутковатыми «костяными девицами», чудовищами с нефритовыми глазами и королевами фей, с которыми мне не терпелось встретиться.

Все эти истории отпечатывались у меня в памяти, разжигая жажду чего-то большего. Спрятав их в самом сердце, я сидела на верхушке этой самой каменной стены и воображала, будто могу видеть весь мир.

На ватных ногах я обошла островок грязи и вышла на полянку. Если бы в этот момент подо мной разверзлась земля и кто-нибудь крикнул: «Вот! Гляди! Здесь твое место! Навечно!», я бы нисколько не удивилась. Но слышно было лишь барабанную дробь дождя. Я думала, что если мы вернемся сюда, то все наладится и мы окажемся в безопасности. И вот я стояла у каменной стены такая несчастная, какой никогда не была даже в Дюрке.

Я обняла саму себя и по щекам заструились слезы. Я горько затосковала по прошлому, по тому, чего уже никак не вернуть. Вообразила себя – маленькую девочку, бегущую вдоль стены и тянущую за собой сестренку.

Как же мне не хватало Зоси.

Я никогда не спрашивала ее, хочет ли она сама сюда вернуться. Если быть с собой честной, мне страшно было задавать этот вопрос. Зося никогда не рассказывала об Алиньи взахлеб, как я сама. Надо было побольше ее слушать. Но я была до того упрямой, что не обращала внимания на ее желания. А теперь было уже слишком поздно.

Я оторвала от ботинка приставший листик и скользнула пальцами по земле. Набрала полную горсть влажных листьев и постаралась прочувствовать Алиньи всем сердцем, как бывало всякий раз, когда я рисовала карты. Увы, это место ощущалось точно так же, как Скаади или Прит.

Но такого просто не может быть! Это же мой родной и единственный дом!

Последние несколько недель мне хотелось спрятаться среди воспоминаний об этой деревне и жить только в них. Но теперь они казались какими-то чужими – принадлежавшими тому, кого я уже и не узнавала толком. Девушке, которая не вынесла бы всего того, что за последние четыре года пережила я.

И все же я оставалась собой. Если совсем честно, я теперь была собой даже в большей степени, чем прежде.

Я вскинула голову и повернулась к деревьям, с которых стекала вода, к угловатым стенам, окружавшим меня. Я убедила саму себя, что тут мне самое место, потому что мне безумно хотелось быть своей хоть где-то, снова почувствовать себя в безопасности. Но теперь я отчетливо поняла, что Алиньи не сделает меня счастливой.

Эта деревня теперь была все равно что тесные туфельки, натирающие пятку. Тесное девичье платьице, расходящееся по швам.

Я глубоко вздохнула. Было совершенно ясно: мне нужно большее. Мне мало этого островка земли меж деревьев. Мало расстояния от северной стены до южной.

Мне нужно больше.

Я инстинктивно нырнула рукой в карман и облегченно выдохнула, нащупав прохладный металлический корпус космолябии, сулящей столько чудес.

Если сюминары и впрямь выбирают себе артефакты, опираясь на заветное желание своей души, выходит, моя совсем не хотела оставаться на одном месте до конца жизни. Возможно, она жаждала путешествий. Или приключений. Но теперь и то, и другое казалось невозможным.

На глаза навернулись новые слезы, затуманив зрение, и я утерла их мокрым рукавом. Не важно, чего я хочу, когда все в ловушке, а я бессильна помочь.

«Нет, это неправда», – упрямо напомнила я самой себе. Третий ящик по правую руку по-прежнему ждал меня. В нем было спрятано все, что даровало Аластеру власть над нами, но сперва нужно было раздобыть кольцо.

От раздумий меня отвлек порыв ветра. Рукава насквозь вымокли, юбку ждала та же участь. Сидо стоял чуть поодаль, спрятавшись от непогоды под деревом. Стоило последовать его примеру и переждать ливень.

Я приподняла промокший подол и побежала к арке в каменной стене. Шириной она была с большой дверной проем. Раньше тут был вход, но