— Гран… — прошептала изумлённая Шаэна.

— Родная моя…                         

Сияние постепенно стихало и нить, которая теперь навсегда крепко-накрепко их связала, так же пропала, но осталась зримой для меня одной.

Драконы бросились ко мне, чтобы я помогла остальным. Начали выстраиваться в очередь, и я не стала никому отказывать. Были те, кому помогла сразу, но были и те, кому нужно привезти свою пару, а ещё те, кто ещё не встретил пару, но уже имел эту нездоровую вену, как обозвала её про себя.

Помогая драконам, у меня несколько раз проскользнула мысль, что я обязательно должна увидеть Тэна.

Рэн услышал мою мысль и ответил:

«Я буду ещё более бесконечно счастлив, если ты поможешь ему…»

* * *

Женевьева                     

К Тэну мы выбрались лишь ранним утром.

Ещё утро, а уже жаркий воздух маревом колыхался, обещая не менее жаркий день.

Рэн открыл двери, потом помог мне спуститься. А я с улыбкой вдруг вспомнила, как глупо застряла в небольшом проёме в намерении навестить Тэна и покормить его яблоками. Рэн уловил мои мысли и тихо рассмеялся.

— Когда увидел тебя в столь провокационной позе, поверь, у меня были совершенно развратные мысли!

— Хм и почему же ты ничего не предпринял? — в бок толкнула его локтём.

— Потому что был дурак, — признался он.

Мы подошли к клетке, где лежал несчастный дракон и мою весёлость как рукой сняло. Дракон, прикрывая глаза, смотрел на нас обиженно и недовольно заворчал, обнажая острые зубы.

В клетке было ужасно грязно и воняло.

— Рэн, — вздохнула укоризненно. — Ты, когда был у брата в последний раз?

Он печально посмотрел на дракона и сказал:

— Не помню… Давно.

Покачала головой и взглянула на дракона другим зрением.

Теперь я видела, что сделала эта уродливая вена с драконом.

Она подобно гангрене распространилась по всей ауре Тэна. Я видела маленький болтающийся  будто на ветру обрывок этой вены. Она была похожа на культю.

У меня вдруг возникла гениальная теория.

Скорее всего, когда пара Тэна погибла, та красная нить, соединяющая их, не разорвалась, а просто оторвалась от его пары и со всей непонятной субстанцией досталась Тэну!

Это точно какой-то паразит.

И вся гадость впиталась в него, распространяясь ядом по его существу, убивая его разум, лишая воли, питаясь его болью, его страданиями.

Боже!                               

До меня вдруг дошло.   

Эта гадость питалась негативом!

Как всякие тёмные сущности ей выгодно было, чтобы пары страдали, чтобы они не были сильны ни духом, ни телом.

Это точно какое-то проклятие, вызванное магией, брошенное в сердцах словом дракона?

Но уже не так важно. Важно то, что я могу помочь.

Потом присмотрелась внимательней и увидела у Тэна ещё кое-что: в его сердце тлела маленькая, едва видимая искорка. Она золотом сверкала и потухала, и снова сверкала, словно кричала, что не желает погибать! Она мерцала, как маленькая звёздочка среди толщи жуткой тьмы.

Это же та самая искра, из которой и вырастает нить!

«Его пара погибла. Но она снова родится. Жаль, если его не будет рядом».

Эти слова произнесла в голове моя драконица. Мудрая и знающая.

«Как мне помочь ему? Как удалить из него эту заразу?» — спросила драконицу.

«А ты не догадываешься?» — рассмеялась она.

Задумалась и предположила: «Огонь?»

«Исцеляющий огонь», — поправила она.

Повернулась к Рэну и рассказала всё то, что увидела и что услышала от своей драконицы.

— Значит, он вновь может встретить свою пару? — поразился моим словам дракон.

— Да, Рэн, — сказала на полном серьёзе. — Я очень надеюсь, что ещё не поздно и после моего огня он вернёт разумную ипостась.

— Давай попробуем, — сказал Рэн.

Он открыл клетку и вошёл первым. Погладил своего брата по морде, а тот лишь приоткрыл глаза, в которых застыла усталость и обречённость, и сказал:

— Я не терял надежды, брат… И эта надежда сейчас перед тобой…

Рэн посмотрел на меня влажным взглядом и уверенно кивнул.

В тот же миг я обернулась драконицей.

Тэн тут же заволновался и встал на все четыре лапы, недружелюбно зарычал, но моему зверю были неважны его недоброжелательность и гнев. Мне нужен был результат.

И я дунула на Тэна сильным исцеляющим пламенем, выжигая из его тела, его сердца и души всю черноту, всю боль и страдания, пожирающие его уже много-много лет.

Я уничтожала заразу, которая пожирала его душу, поглощала, точно голодная и обозлённая тьма.

Первый залп и я увидела, что чернота ещё не ушла, но ослабла.

Я слышала её противный вой и стон. Она не хотела умирать. Ей было хорошо на драконе, сытно и вкусно, ведь столько боли и мучений он испытывал, питая эту мерзость.

«Ну уж нет, ты не победишь меня!» — рыкнула драконица.

И полился новый пламенный дождь на дракона, который словно в муках корчился и рычал. Ему было больно. Но эта боль не Тэну принадлежала, а заразе, которая его пожирала.

Третий залп.                    

Четвёртый…  

Десятый…                           

Дракон уже не рычал, он лежал и скулил…

И лишь на двенадцатый раз я увидела, что от этой багряной черноты не осталось и следа. Она серым облаком зависла над драконом и истаяла, исчезнув навсегда.

Дракон лежал на боку с закрытыми глазами и тяжело дышал. Мощные бока мехами вздымались, сердце дракона бешено билось, разгоняя горячую кровь. Его аура была истончена и ослаблена, но она была кристально чиста.

И я снова увидела его золотую искорку. Она теперь засветилась ярче, чем несказанно обрадовала меня.

Вернулась в своё прежнее обличье и вошла в клетку, где рядом с братом опустился на колени Рэн и гладил уставшего дракона.

Прикоснулась и я к нему и произнесла:

— Вернись к нам, Тэн. Вернись… Твоя песня ещё не окончена. Твоя судьба ещё не завершена. Твоя пара ещё не родилась… Живи и жди её… Пожалуйста...

Под моими руками появилась сильная дрожь.

— Женевьева… — не веря своим глазам, произнёс Рэн. — Он… Он оборачивается!

Действительно, огромное тело дракона, начало меняться. Очень медленно и больно. Я слышала хруст костей, стон и порыкивание зверя и через бесконечность, на соломенном полу, постанывая, остался лежать уже не дракон, а ослабленный и исхудавший мужчина.