Джек обнял девушку за талию и взял ее правую руку в свою. От него исходил знакомый запах бренди и лошадей. Кит почувствовала какое-то легкое прикосновение к руке и в смятении подумала, что он, наверное, коснулся ее губами. Его руки были так надежны, так нежны… Кит знала: когда она под защитой этих сильных рук, с ней ничего не случится.

— Дорогая, сержанту показалось, что он видел тебя прошлой ночью. Мы с твоим дедушкой объяснили ему, что он просто ошибся. — Джек улыбнулся и посмотрел в голубые глаза девушки. Он понимал: еще немного — и она заплачет от боли. — Конечно, я сказал сержанту, что ты не замешана ни в каких противозаконных деяниях. Сержанту Тонкину стало ясно, что если ты вчера ужинала со мной и обсуждала предстоящую свадьбу, то ты не могла в то же самое время скакать по холмам.

— Что?.. — Кит в изумлении посмотрела сначала на Джека, потом на сержанта Тонкина. Ужин? Свадьба? Ей стало совсем плохо, и она всем телом прильнула к Джеку.

Столь очевидное удивление девушки разбило последние надежды Тонкина. У него было такое чувство, будто накануне он всю ночь гонялся за призраками. Его боевой пьи тотчас же угас, и теперь он готов был сквозь землю провалиться.

— Вижу, что вам ничего не известно, мисс Кранмер, — пробормотал сержант. Он опасливо взглянул на Джека, потом — на Спенсера. — Если я вам больше не нужен, джентльмены, то я пойду.

Джек кивнул, Спенсер же молча ждал, когда наконец сержант избавит их от своего присутствия.

Тонкин приосанился, резко развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Как только дверь за ним закрылась, Спенсер повернулся к внучке и срывающимся от волнения голосом проговорил:

— Что все это значит, мисс?

Кит не ответила. Она закрыла глаза. Страшное внутреннее напряжение выплеснулось наконец наружу: девушка всхлипывала, и слезы катились по ее щекам. Тут ноги ее подкосились, но Джек вовремя подхватил Кит на руки, и мокрая от слез щека девушки прижалась к его крахмальной сорочке. Его руки ласково гладили ее по волосам, откуда-то издалека звучал его голос; этот голос становился все тише, пока совсем не исчез. Исчезла и терзавшая ее боль в плече.

Всю следующую неделю слуги в Кранмер-Холле и в замке лорда Хендона объясняли визитерам, почему хозяева не могут никого принять. Лорд Кранмер, оказывается, серьезно заболел и слег. Мисс Катрин Кранмер неотлучно дежурила у его постели и поэтому никого не принимала. А таинственный лорд Хендон был, как всегда, неуловим.

На самом же деле Спенсер прекрасно себя чувствовал и постоянно справлялся о здоровье внучки. Джек большую часть времени проводил в комнате Кит, помогая ухаживать за ней. Глубокая рана постепенно затягивалась, но простуда, которую девушка подхватила в каменоломнях, была в ее состоянии по-настоящему опасной. Лихорадка отнимала у Кит последние силы. Только Джеку удавалось заставить ее принять лекарство, прописанное доктором, только его настойчивый голос она слышала в тумане тяжелого забытья.

Доктор Трашборн приезжал дважды в день и осматривал больную.

— Буду с вами откровенен, — говорил Джеку доктор, теребя свою седую бородку. — Состояние мисс Кранмер тяжелое: сильнейшая простуда на фоне большой потери крови. Нам следует положиться на природу. Самое главное сейчас для больной — тепло и покой.

В тревогах и волнениях прошли еще два дня.

— Она все еще с нами, и это вселяет надежду, — бормотал доктор Трашборн. — Насколько я знаю Кранмеров, они так просто не сдаются.

Джек сходил с ума от страха за Кит. Он отчаянно желал облегчить ее страдания и каждую ночь, засыпая, молил Бога, чтобы она поправилась. Он покидал пределы Кранмер-Холла только для того, чтобы ненадолго съездить в Ханстентон по служебным делам и побывать в воскресенье в ближайшей церкви. Джек передавал распоряжения слугам в замке через Мэтью; он же привозил хозяину все необходимые вещи. На время отсутствия Джека главарем ханстентонской шайки стал Джордж; приятели поддерживали связь друг с другом через того же Мэтью. Спенсер приказал приготовить для лорда Хендона комнату, соседнюю с комнатой Кит, и Джек коротал там ночи. Пока он спал, у постели больной дежурила Элмина.

Джек даже примирился с присутствием старой француженки — ведь она была его союзницей в борьбе за жизнь Кит. Элмина, воспитывавшая еще мать Кит, была душой и телом предана семейству Кранмеров и являлась оплотом дома, а также грозой всех горничных, которых нередко доводила до слез. Элмина, конечно же, не была аристократкой, но знала о хороших манерах ничуть не меньше, чем любая благородная дама. Старая француженка любила свою воспитанницу и гордилась ею безмерно. Она при каждом удобном случае поучала ее, хотя прекрасно знала: если уж Кит что-нибудь вобьет себе в голову, спорить с ней бесполезно.

Когда француженка видела, как бесцеремонно Джек подходит к постели Кит, как берет ее за руку, и — о ужас! — целует в губы, она приходила в ярость и набрасывалась на наглеца, изливая на него потоки французской и английской брани. Джеку же приходилось выслушивать весь этот вздор.

Целую неделю лорд Хендон провел у постели больной. Летние дни были ужасно долгими, послеполуденные часы тянулись бесконечно, а состояние девушки не улучшалось. Лихорадка терзала ее бедное тело; Кит бросало то в жар, то в холод, и всю неделю она не пришла в сознание. Джек дал себе клятву: если смерть пройдет мимо, то он до конца своих дней будет беспрекословно исполнять все желания Кит. Без нее его жизнь потеряла бы всякий смысл. Кит лежала в постели, как хрупкая фарфоровая кукла, и Джек в безумной надежде вглядывался в ее бескровное личико, пытаясь разглядеть приметы наступающего перелома в болезни. Сама же девушка не замечала, как тянется время. Ее сознание было окутано туманом, а тело то обдавало испепеляющим жаром, то сковывало льдом. Когда ей становилось чуть лучше, в ее охваченном лихорадкой мозгу всплывали какие-то образы, тотчас же уносившиеся прочь, словно испуганные птицы. Но за плотной пеленой, надвигавшейся на нее со всех сторон, она чувствовала надежную силу, исходящую от кого-то, кто находился рядом. Иногда ее касались ласковые, теплые руки, и Кит чудилось, что излучаемая ими жизненная сила по капле переливается в ее тело.

Но однажды она проснулась на рассвете, открыла глаза и обнаружила, что мрак отступил. В глубоком кресле у камина спал какой-то человек. Приглядевшись, Кит с удивлением узнала Джека. Она попыталась сесть на кровати, но тупая боль в левом плече отбила у нее охоту шевелиться. Она вспомнила все: злополучную ночь, когда шайку обнаружил ночной патруль, погоню, выстрелы, вспомнила, как из последних сил скакала в каменоломни. Но как же она оказалась в Кранмер-Холле? Поразмыслив, Кит решила, что Джек ее нашел и отвез домой.

Вот и сейчас он сидел в ее комнате. «Наверное, Джек провел у моей постели всю ночь без сна, — подумала Кит. — Но почему Спенсер позволил ему остаться в моей спальне?» Она пыталась сосредоточиться, но мысли ее путались. И тут в памяти всплыло лицо сержанта Тонкина, но Кит никак не могла сообразить, при каких именно обстоятельствах она встречалась с ним. Девушка нахмурилась, но потом решила, что постепенно все прояснится.