место феномен. Албанец непостижимым образом размножился. Францич не заметил, что кто-то подошел, но албанцев стало пятеро. Причем один был женщина в хинжабе, черная, но с губами, накрашенными белым. Остальные четверо мужчины-черноглазые небритые, обвешанные рюкзаками и сумками, сильно озабоченные неизвестными проблемами.

Они хватали дергали Францича со всех сторон, словно хотели его купить. Его эксклюзивные часы «Победа» советского производства вызвали у албанцев пренебрежение и плевки.

Францич уже сам не знал, как от них избавиться. Хотел было позвонить Дольфу, который остался в автоцентре сторожить машину, но албанцы с ловкостью обезьян выхватили у него аппарат, а женщина сразу спрятала его под необъятные просторы бордового цвета юбищи.

Как по мановению волшебной палочки в руках албанцев возникла недопитая бутыль чачи, и они настойчиво стали предлагать ее выпить Францичу. Как выпью, они отстанут, решил тот. Его не насторожило, что бутылка открыта, а сами албанцы не пьют.

— За дружбу между народами! — провозгласил он тост. — Все люди братья!

Чача имела неприятный вкус.

— Что это за моча? — хотел спросить Францич, но язык отказал ему уже в конце фразы.

В полицейском участке-Schutzpolizei. Вальжан.

Дело вел младший комиссар Эйнике, большего Францич не заслуживал.

— Он жив? — спросил я.

— Жив, но пьян в стельку! — успокоил шутцполицай. — Согласно протоколу герр Кусто обнаружен на железнодорожной станции Зальтцкоттен, в перевернутом мусорном баке. Он был пьян, избит и ограблен. Одежда его пришла в полную негодность, мы выдали ему кое-что из списанного обмундирования, но он остался недоволен. Все время требует вернуть ему…вас ист даст…лаб-цер-даг!

— Будет ему лапсердак! Сегодня же! — пообещал я.

— Что вы собираетесь делать?

— Я бы с удовольствием оставил это чудо в вашей чудесной камере на пару лет, но к сожалению, он мой соотечественник и я отвечаю за него.

— Мы не можем его просто так выпустить. Герр Кусто иностранный гражданин, посему мы связались с консульским отделом, и они обещали кого-то прислать завтра утром.

— Тогда разрешите откланяться! — поднялся я, испытывая сильно облегчение, что-то «херр Кусто» стал меня напрягать в последнее время.

— К сожалению, вы не можете просто так уехать! — возразил шутцполицай.

— Почему же? — с интересом спросил я.

Младший комиссар в кабинете, пара случайных полицаев в коридоре, один на выходе-одной обоймы с лихвой хватит на всех.

— Герр Кусто назвал вас своим патроном и указал автоцентр, где мы вас и нашли. Так что теперь вы не посторонний человек, который может идти и ехать, куда заблагорассудиться, а свидетель!

— Твою ж дивизию! — вырвалось у меня.

Минибар, льется свет на тротуар. Вальжан.

Все пошло наперекосяк из-за Францича.

Оставив страдальца отсыпаться в шутц-полиции, сам уехал в мотель, где, приняв душ, спустился в бар на первом этаже. Темнело. Зажигались фонари. Ещё один никчемный день в Германии.

Я пил вторую кружку Weihenstephaner, когда рядом за стойку взгромоздилось грузное тело.

— В номере нет русского канала, — пожаловался я. — А когда я пытался заказать в доставке в номера новую серию про Семенова, оказалось, что они не знают такого!

— Сочувствую! — сказал Мельник. — Что ты скажешь про своего напарника?

— Францича? У него траур. Он потерял свой эксклюзивный пиджак.

— Тебе не кажется, что он чертовски везучий сукин сын? Если б он не перепутал дороги, вас бы там и закопали на трассе Е-337. Стоило сломаться машине, как точно такой же фургон расстреляли на въезде в город. Кто он?

— В торгпредстве подвизался рядовым инженером. А что?

— Его не могли «подложить»?

Я вспомнил, как впервые увидел в фургоне, он там точно с неба свалился.

— Не похоже, — покачал я головой. — Если бы его нам на самом деле подставили, то он давно должен был привести нас в ловушку, а не наоборот. Благодаря ему вся наша операция на плаву, — сказал и осекся.

Действительно операция ненормальная получается. Мы как будто специально фалангистам «новичка» подставляем. Если бы Францич не дурковал…

— О чем задумался? — поинтересовался Мельник.

Был он непривычно задумчив. Обычно он всю эту служебную лабуду поверху пропускал, у него имелся прибыльный бизнес, где он и имел основной доход.

Какого черта он вообще приперся? В моей практике впервые такое самопожертвование.

— Как ваш курорт? — спрашиваю.

— К-какой курорт? О чем ты? — в глазах искреннее недоумение.

Походу в этом ответвлении не только Москву не разбомбили, но и бизнеса у генерала не имеется.

— Чудные дела творятся! — пробормотал я.

— Ты не представляешь насколько! — подтвердил Мельник и попросил бармена включить новости на стенной телевизор.

Приученный отечественными федкалами, что первой строкой всегда идет Зимбабве, я был сильно удивлен. Немцы говорили про Польшу. Показывали карты в развернутом виде Подкарпатского и Люблинского воеводств.

— Они граничат с Украиной! — пояснил Мельник.

Потом пошли онлайн-кадры. Горящие машины на улицах. Армейские блокпосты. Беженцы.

— Война что ли? — вырвалось у меня.

Не знаю почему так сказал. 80 лет как мы завоевали Европу, а война внутри меня на генетическом уровне.

— Слава Богу, нет! — успокоил Мельник. — «Ночные» прорвались, а это стало для шляхтичей полной неожиданностью. Хотя мы их об этом предупреждали. Как, впрочем, и хохлов. Но те как-то приноровились, договор с «тяжелыми» заключили.

Я не бы в курсе, кто такие «ночные» и «тяжелые», но показывать неосведомлённость не стал.

— Это как-то связано с «Новичком»? — спрашиваю.

Генерал глянул искоса.

— Возможно! — сказал.

— Какая нам выгода от всего этого кавардака?

— А ты подумай!

На самом деле, думаю. Как мы «у себя» Европу «освобождали». С помощью темпоральных скачков будущее прощупали и десант выбросили на модулях Пантанала, да с пантаналовским оружием. Штабы НАТО перемололи, правительства в сортирах замочили. Святого Луку оживили, чтоб Папу скинуть, а голову людям задурить. Добавить в четкую военную операцию толику религиозного фанатизма.

Здесь, в этом ответвлении, все сделают «ночные» и «тяжелые». Посеют смуту и панику, докажут полную беспомощность НАТО и развалят. Вернее, оно само развалится, безо всяких атак Пантанала. А потом как избавители российские войска в Париже, казаки в Барселоне.

Пантанал он разный, уважительно подумал я. Не мытьем так катаньем, но своего достигает везде.

— Каков наш дальнейший план? — спросил я у генерала. — Что будет с Францичем? Неужели?

Перед мысленным взором возникла сладостная картина удавленника.

— Боже упаси! — выпалил Мельник. — Продолжай движение. Твой напарник приносит нам удачу, знать, быть посему!

Генерал расплатился, встал и вышел в ночь.

Интересно, где он ночует?

Участок шутцполиции.

Францич сидел в «обезьяннике».

Точнее, стоял, оперевшись руками в продольные прутья решетки. Рукава ведомственной сорочки свисали как у Арлекино, в брюки можно было вставить еще одного.

В участок я прибыл в 6 утра, теперь коротал время с младшим комиссаром Эйнике,