– Я должна все это прочитать? – спросила я у Цыгана.

– Совсем необязательно, Сашенька. Пролистай выборочно. Если потом захочешь – можешь и со всем ознакомиться. Но я не вижу в этом необходимости.

Я просмотрела новую пачку, пропуская по пять-десять листов. Это были бумаги из нашего офиса. Все старые, как и в первой пачке, даже позапрошлогодние. Я не понимала, зачем они Цыгану – и вообще нашим конкурентам. Ну ладно бы еще какие финансовые документы сперли или контракты – хотя тоже зачем им старье? – но тут-то была простая переписка. Эта информация уже не имела никакой ценности. Хотели проследить, насколько активно мы торгуем? Мне стало вообще ничего не понятно, когда я дошла до приказов по кадрам. А это еще зачем? Ну ладно переписка с «Пеккa OY», ну могла зачем-то понадобиться, допускаю, хотя и не понимаю, но наши внутренние перемещения и перестановки? Они нам самим до лампочки, просто дотошный Иван Иванович ведет этот учет. Выполняет обязанности начальника отдела кадров, которого у нас, в принципе, – нет. У Ивана Ивановича масса и других функций. А вот эта справка? Черт побери, кто-то из камчатских свистнул нашу переписку? Зачем?!

– Ну, теперь-то что-нибудь скажешь, Сашенька? – слащаво улыбнулся Юрий Леонидович.

– Я ничего не понимаю, – честно призналась я.

– Это ваше добро?

– Да, переписка наша, – кивнула я.

– Абсолютно уверена?

Я опять кивнула и поинтересовалась:

– Простите, Юрий Леонидович, но на кой черт она вам сдалась? Тем более прошлогодняя и позапрошлогодняя?

– Шеф, – встрял Расторгуев, – а…

– Помолчи, Олег. Выпей-ка лучше еще кофейку. И покрепче.

Олег последовал рекомендациям шефа, Храп молчал, я вопросительно смотрела на Цыгана, ожидая получить объяснения от него, в то время как он ждал их от меня.

– Откуда это у вас? – наконец спросила я, кивая на кипу бумаг.

– Они лежали в кейсе.

– В каком кейсе? – не сразу сообразила я.

– Ну как в каком? В том, в котором должен был лежать миллион долларов.

Последовала немая сцена. Нет, финальную сцену «Ревизора» представили только мы с Расторгуевым, Храп с Юрием Леонидовичем уже были в курсе. Потом Олег выронил чашку с горячим кофе, обжегся, выматерился, я тоже высказалась непечатно, потому что слов не осталось – только одни буквы.

– То есть вы хотите сказать, что Маринка заменила?.. – начала я, выдав первую пришедшую на ум мысль.

Эту замену Маринка – именно Маринка, а не Лариска, на которую Храп все валил вначале, – могла произвести только дома, как считал Цыган. У себя дома. Это старые бумаги «Техники-сервис». Наверное, хранятся где-то в скоросшивателях. Но не дома же у моей секретарши? Если только она не собирала макулатуру и не носила старые бумаги из офиса к себе домой. А тут как раз использовала. Скорее всего планировалась какая-то подмена. Про деньги Юрия Леонидовича она заранее знать не могла. А если у нее бывали фальшивые рубли, то вполне могла что-то задумать с бумагами из нашего офиса. Предположим, она действовала сама по себе. За что и поплатилась. Или кто-то из ее работодателей надоумил. Появилась у него такая идейка – а Маринка претворила ее в жизнь. Кто бы еще стал их выносить? И зачем? Чтобы как-то подставить нашу фирму. Другой причины Юрий Леонидович не видел. Предположим, кто-то рассчитывал получить «дипломат» с пачками наличности, а там вместо них – здрасьте-пожалуйста! – старые бумаги «Техники-сервис». Начинается расследование – официальное или неофициальное, сейчас роли не играет. Виноваты мы или нет – вопрос другой, но нервишки-то нам треплют, и треплют хорошо.

– Именно Маринка готовила эти бумаги? – Юрий Леонидович кивнул на пачку.

– Когда кто, – ответила я.

И тут мне пришла в голову мысль: а ведь они хранились не в моей приемной. Вся эта переписка лежит у Сени, вернее, у его секретарши Веры Николаевны. Или Маринка, чтобы не подставлять себя и, возможно, меня… С другой стороны, у меня практически вся переписка на английском или на японском. Зачем кому-то подкладывать текст на японском? Ну ладно еще документы на английском, в общем, довольно большое число людей сможет их прочитать, а вот насчет японского такого не скажешь. Найдя такие бумаги, их могут просто вышвырнуть, не заинтересовавшись содержанием. Ведь это надо переводчика искать… А с перевозчиком мы переписывались по-русски, там полфирмы говорит на нашем языке.

Я еще раз быстро пролистала пачку. Ни одной бумаги на другом языке, кроме родного, мне не попалось.

– Что ты смотришь? – поинтересовался Юрий Леонидович.

– Все на русском? – спросила я.

Он кивнул.

Да, это определенно бумаги из Сениной приемной. Как мне кажется, они лежали у Веры Николаевны в больших синих скоросшивателях в «стенке»-архиве. Маринка забралась туда? Вполне могла. Ее появление в Сениной приемной – например, после ухода Сени и Веры Николаевны домой – не вызвало бы ни у кого лишних вопросов. Предположим, мне что-то понадобилось. Пошла – взяла целую папку. Потом не вернула. Стала бы Вера Николаевна искать прошлогодние и позапрошлогодние бумаги? Конечно, нет. Она наверняка даже не заметила их исчезновения. Она же не копается в старых папках от нечего делать – делать-то ей как раз есть чего, и немало.

Юрий Леонидович попросил рассказать, что я придумала. Я пояснила ход своих мыслей, а потом решила выяснить, почему он меня раньше не спросил про эти бумаги.

– Так Андрюшу же только сегодня выловили! – рассмеялся Цыган. – В бегах ведь был родственник. Теперь еще от ментов его отмазывать. Убийство-то Громовой на нем висит.

– Еще хорошо, что я эту макулатуру не выкинул в Хельсинки, – добавил Храп. – Была такая мысль. Я так разъярился – жуть. А потом глаз упал на ваш логотип. Я и повез их обратно. Но держал в гараже. А сегодня ребята съездили, забрали.

Я кивнула. Представляю, какими словами поминал Храп нашу фирму в Хельсинки, увидя в «дипломате», который он привез для передачи партнеру, вместо пачек зеленого цвета такое количество наших писем.

И тут я почему-то вспомнила про последний звонок из Таллина. Мы тогда сидели в погребе, и мне было не до разговоров с ребятами, но…

– Андрей, а с кем ты встречался в Хельсинки? – посмотрела я на Храпа.

– Э, Сашенька, ты задаешь лишние вопросы, – тут же одернул меня Цыган.

– Подождите. Это был кореец?

Цыган, Расторгуев и Храп переглянулись.

– А почему ты вдруг заинтересовалась? – решил разобраться с этим делом Цыган.

Я пояснила.

– Саша, какая связь? Ты о чем? В Таллине с причала прыгает какой-то кореец. Да, признаю, встреча была с гражданином Республики Корея. И продукция, которую встречал Андрюша, была корейской. В смысле для «Балттайма». Совместил одно с другим. На судне плыл и представитель корейской стороны. Сопровождал груз. Ну сама понимаешь… Что я тебе объясняю? Ты ведь и без меня разобралась, что он вез?