А вообще-то я ему позвоню. Нечего на боку лежать. Пусть встряхнется немного. Фирма-то чья, собственно говоря? Должен за дело переживать или как?

Я набрала Сенин домашний. Трубку сняла Анна Львовна, единственная законная супруга на протяжении вот уже… тридцати? тридцати пяти? – лет. Я представилась.

– Ох, Сашенька, – запричитала Анна Львовна, вообще склонная к гиперболизации, – у него сердце болит. Я сейчас только что капель накапала. Лежит.

– Анна Львовна, – спокойным голосом обратилась я к Сениной жене, – очень вас прошу, скажите: пьян или нет?

– В самом деле сердце прихватило, – вздохнула она. – Шубаков ваш недавно приезжал. Отбыл уже. Семена Григорьевича и прихватило. Хотел напиться, но не успел.

Я услышала в трубке всхлипы.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказала я.

Так, значит, Шубаков приезжал к Сене? На меня ябедничал? Нет, из-за меня у Сени сердечного приступа не было бы, несмотря на всю его пылкую любовь к моей особе. Здесь что-то другое…

– Анна Львовна, о чем они говорили?

– Не знаю, Саша. Орали оба. У него в кабинете сидели и орали. Дверь закрыли плотно. Вы же знаете: у нас слышимость не как в новых домах, да и я на кухню ушла. Только голоса слышала. Шубаков уехал злой как черт. Весь красный, потный, глазами своими раскосыми молнии метал, а мой… Сашенька, что там у вас происходит?

– Неприятности, – ответила я, не вдаваясь в подробности. – Он спит?

– Лежит. Не хотелось бы беспокоить…

– Передайте, пожалуйста, что я, возможно, подъеду завтра. Предварительно позвоню.

– Конечно, приезжайте, Сашенька, если нужно. Только вот волновать бы его не хотелось… А неприятности серьезные?

Теперь пришел мой черед вздыхать.

– Да, – сказала я.

– О господи! Сколько раз ему говорила! Сколько раз! А он не слушает! Сашенька, хоть вы скажите! А он все: деньги надо зарабатывать, деньги… И переживает из-за всего… Вы же знаете, какой он… Я все время говорю: ты, Сеня, поспокойнее, не надо так… А он… Сашенька, вы дома, если что?

– Нет, я из машины звоню.

– Из машины? Ах да, теперь же у вас у всех мобильные телефоны. Не то что раньше жили. Да и вредные они, я тут читала. Но куда звонить, если что? На этот ваш телефон?

Интересно, что она имеет в виду под «если что»? Я не стала это уточнять и ответила:

– Я еду на склад. Меня вызвал директор склада. Я думала, что и Семену Григорьевичу позвонили.

– Нет, никто не звонил, – сказала Анна Львовна. – А что случилось-то?

– Телевизоры не все пришли, – сказала я Анне Львовне. – Только половина. Передайте, пожалуйста, Семену Григорьевичу, когда он сможет слушать. Я буду на складе. Пусть звонит туда или на мобильный. Если сможет, сегодня. Завтра я позвоню сама.

– Господи, а остальные-то где? – воскликнула Анна Львовна, тут же начиная беспокоиться о судьбе телевизоров.

Мне хотелось ответить, что, возможно, про их местонахождение как раз знает Семен Григорьевич, но я сдержалась, решив, что должна лично переговорить с генеральным на эту тему.

Анна Львовна заявила, что скорее всего Семен Григорьевич свяжется со мной завтра.

– Ведь вы же сделаете все, что возможно, Сашенька? Я не хочу его сейчас беспокоить…

Такое доверие льстит, но тем не менее. Вот так всегда: вы же сделаете, Сашенька, вы же придумаете, Сашенька, вы же сами справитесь. А что еще остается делать? У генерального плохо с сердцем.

Я распрощалась с Анной Львовной, еще раз попросив, чтобы при первой же возможности передала Семену Григорьевичу мое желание видеть его лично или хотя бы слышать… И что же от него хотел Шубаков?

Я не исключала, что встречусь с Мишаней или кем-то из его команды на складе. Эх, жаль, не уточнила у Цыгана про «бандитский домище». И о чем они с Шубаковым договорились перед домом Могильных? Но сейчас главное – разобраться с пропавшими телевизорами.

Виталия Сергеевича, наверное, вызвали без меня. В крайнем случае позвоню ему уже со склада. Успеется. А пока, до прибытия на место, следует связаться с Таллином.

Я притормозила у края тротуара, достала записную книжку, вышла из машины, закрыла ее, прогулялась метров пятьдесят и села на скамеечку в жалком подобии парка, не выпуская свой «БМВ» из поля зрения. До склада отсюда совсем недалеко, по вечернему городу минуты четыре езды, а мне хотелось выяснить ответы на интересующие меня вопросы до появления на месте.

Иван Иванович был в гостинице. Так сказать, нес вахту, как он выразился – на тот случай, если я позвоню, было у него такое предчувствие. Экстрасенсорные способности, что ли, открылись? Или научился по телефонным проводам гулять, как это якобы делает один широко рекламируемый маг?

Я сразу же перешла к делу:

– «Фортуна» в Таллине?

– Нет, уже ушла.

– Что?! – взревела я и стукнула кулаком по скамейке, не пожалев своей руки.

Иван Иванович пояснил, что разгружались и загружались они очень быстро. Основная масса членов экипажа даже домой не успела заскочить. В следующий раз, сказали. В Хельсинки почти не стояли и в Таллине – раз-два и дальше.

Да, конечно, их здорово задержали в Гётеборге, но ведь Таллин – родной порт, должна же планироваться какая-то передышка? Но, с другой стороны, время – деньги.

– Вы разговаривали с капитаном? – спросила я.

– Да. Очень он возмущался. В смысле тем, что произошло в Швеции. Но что поделаешь? Саша, ребята наши – ну, Димка с Ленькой – сейчас ушли в кабак, но постоянно спрашивают: когда домой поедем? Мы почему спрашивали-то, Саша: «Фортуна» ушла, когда снова придет сюда, не знаем. Нам надо в Хельсинки ехать? Виталий Сергеевич не смог сразу ответить, ты бы напомнила ему. Чего мы здесь сидим? Или шведские визы оформлять? Только я смысла не вижу после разговора с капитаном. Он говорит, что в своих моряках уверен…

– Иван Иванович, половины телевизоров нет.

Я пояснила, что Стас принял их вчера вечером, вернее, уже ночью, и поехал домой спать. Поскольку сегодня суббота, а продавать начнем только в понедельник с утра, я ему сказала, чтобы выспался нормально и сам время планировал. Он не с самого утра вышел, а как появился – занимался оформлением, потом звонил, куда мог. Сейчас понял, что надо вызывать кого-то из руководства.

– Конечно, вызвал тебя, – заметил Иван Иванович.

Я пропустила реплику Борисенка мимо ушей и продолжала:

– Вот еду на место. У Сени сердечный приступ…

– Это как обычно, – усмехнулся на другом конце Борисенок.

– Да вроде бы в самом деле. Я сейчас с женой разговаривала. Шубаков зачем-то к нему приезжал. Домой. Орали друг на друга. Завтра поеду к Сене. Навещу больного. Если, конечно, не встречусь с Шубаковым на складе.