Сосредоточься на библиотеке, уговаривала она себя, натягивая стеганое одеяло до подбородка и затыкая уши. Пока существует библиотека, у тебя есть хоть что-то.

В конце концов они послали туда пастора Макинтоша в надежде, что слово Господа способно одержать победу там, где мистер Ван Клив оказался бессилен. Пастор постучал в дверь Конной библиотеки во вторник вечером и увидел сидящих вокруг ведра с водой женщин, которые чистили седла и непринужденно болтали под уютное потрескивание горящих в печи дров. Сняв шляпу, пастор прижал ее к груди:

– Дамы, извините, что помешал, но мне хотелось бы перемолвиться парой слов с миссис Ван Клив.

– Преподобный Макинтош, если вас послал мистер Ван Клив, то не тратьте зря силы. Я слово в слово повторю вам то, что уже говорила мистеру Ван Кливу, и его сыну, и его экономке, и всем остальным, кто хочет знать. Я туда не вернусь.

– Боже мой, этот человек прилипчивый точно репей! – пробормотала Бет.

– Что ж, твои чувства можно понять, учитывая последние события и это кипение страстей. Дорогая, но ты теперь замужняя женщина. И над тобой есть высшая власть.

– Кого? Мистера Ван Клива?

– Нет. Господа нашего Иисуса Христа. Итак, «что Бог сочетал, того человек да не разлучает»[4].

– Быть женой – это еще та работка! – хихикнула Бет.

Улыбка пастора Макинтоша сразу увяла. Тяжело опустившись на стул возле дверей, он наклонился вперед:

– Элис, ты связала себя узами брака перед лицом Господа, и твой долг вернуться домой. Если ты просто возьмешь и уйдешь, это вызовет круги на воде. Ты должна задуматься о последствиях своего поведения. Беннетт несчастлив. Его отец несчастлив.

– А как насчет моего счастья? Полагаю, его вообще никто не берет в расчет.

– Моя дорогая девочка, только семейная жизнь поможет тебе обрести истинное удовлетворение. Место женщины – это ее дом. «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела». Библия. Послание к Ефесянам, глава пятая, стих двадцать второй.

Марджери, не поднимая глаз, остервенело терла седло мылом:

– Пастор, а вы в курсе, что разглагольствуете здесь перед, к счастью, незамужними женщинами?

Пастор Макинтош, пропустив слова Марджери мимо ушей, как ни в чем не бывало продолжил:

– Элис, я призываю тебя жить, как повелевает Святая книга, услышать слово Господа. «Итак я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом и не подавали противнику никакого повода к злоречию». Это из Первого послания к Тимофею святого апостола Павла, глава пятая, стих четырнадцатый. Дорогая, ты понимаешь, что он этим хочет тебе сказать.

– О, я все прекрасно понимаю. Спасибо, пастор.

– Элис, по-моему, тебе совершенно не обязательно здесь сидеть и…

– Марджери, я в порядке. – Элис остановила Марджери взмахом руки. – Мы с пастором всегда ведем очень интересные беседы. Пастор, думаю, я догадываюсь, что вы хотите сказать.

Присутствующие в комнате женщины обменялись молчаливыми взглядами. Бет едва заметно покачала головой.

Потерев тряпкой неподатливое грязное пятно, Элис задумчиво наклонила голову:

– Пастор, я была бы вам крайне благодарна, если бы вы могли дать мне совет.

Пастор сложил пальцы домиком:

– Конечно, дитя мое. Что ты хочешь узнать?

Элис на секунду сжала губы, тщательно подбирая слова, а затем начала говорить, не поднимая глаз:

– Интересно, а разрешает ли Господь Бог бить невестку головой об обеденный стол? Лишь из-за того, что она посмела отдать старые игрушки двум несчастным сироткам? У вас найдется подходящий стих на эту тему? Мне бы очень хотелось его услышать.

– Прости… о чем ты…

– Быть может, у вас найдется подходящий стих для женщины, которая стала хуже видеть, потому что свекор ударил ее с такой силой, что у нее посыпались искры из глаз? И что говорит Библия, когда мужчина пытается дать женщине бумажные деньги, чтобы подчинить ее своей воле? Как думаете, в Послании к Ефесянам об этом что-нибудь сказано? Как-никак пятьдесят долларов – это приличная сумма. Достаточно крупная, чтобы не обращать внимания на греховное поведение.

У Бет округлились глаза, Марджери низко опустила голову.

– Элис, дорогая, не стоит… обсуждать при всех сугубо личные дела…

– Пастор, по-вашему, это благочестивое поведение? Потому что я вас внимательно слушаю, но слышу перечисление лишь моих грехов. Хотя, положа руку на сердце, я считаю себя самым благочестивым человеком в доме Ван Кливов. Возможно, я не так часто хожу в церковь, не стану спорить, однако я реально помогаю бедным, больным и нуждающимся. Я ни разу не посмотрела в сторону другого мужчины и не дала повода мужу усомниться во мне. Я отдаю людям все, что могу. – Элис наклонилась вперед. – А вот теперь я скажу вам, чего никогда не делаю. Я не выставляю пулеметчиков по границе округа, чтобы запугивать своих рабочих. Я не устанавливаю для этих самых рабочих цены на продукты в четыре раза выше обычных и не увольняю людей, если они пытаются купить еду не в магазине при шахте, где у них накапливается такой долг, что им до самой смерти не рассчитаться. Я не выкидываю больных и неработоспособных из домов при шахте. И я определенно не бью молодых женщин смертным боем и не посылаю затем служанку с деньгами урегулировать вопрос. Так скажите мне, пастор, кто из нас менее благочестивый? И кто нуждается в лекции о подобающем поведении? Потому что мне, хоть убей, самой в этом не разобраться!

В маленькой библиотеке наступила мертвая тишина. Пастор, беззвучно открывавший и закрывавший рот, совсем как выброшенная на сушу рыба, обвел взглядом лица женщин: Бет и София скромно потупились, глаза Марджери вызывающе сверкали, а Элис, вздернув подбородок, смотрела на собеседника в ожидании ответа.

Пастор поспешно надел шляпу:

– Миссис Ван Клив, я вижу, вы очень заняты. Пожалуй, зайду в другой раз.

– Ой, ради бога, пастор! – крикнула она ему вслед, когда он торопливо открыл дверь и почти растворился в темноте. – Совместное изучение Библии доставляет мне огромное удовольствие!

* * *

После провальной попытки пастора Макинтоша, который отнюдь не был воплощением благоразумия, по округе прошел слух, что Элис Ван Клив и в самом деле бросила мужа и не собирается к нему возвращаться. Что ни на йоту не улучшило настроения Джеффри Ван Клива, а оно было и так изрядно подпорчено бунтарями с шахты. Вдохновленные подстрекательскими письмами, смутьяны, которые собирались восстановить на шахте профсоюзы, по слухам, намеревались возобновить свои попытки. Причем на этот раз они действовали гораздо умнее. Они вели спокойные беседы или случайно заводили разговоры в баре «У Марвина» или в пивной «Рыжая лошадь», причем все было настолько законспирировано, что, когда там появлялись люди Ван Клива, они заставали лишь нескольких горняков с шахты Хоффман, которые после тяжелой трудовой недели пили свое законное пиво, но в воздухе при этом витало слабое ощущение непорядка.