А я как последняя дура, – думала Люси, – обиделась на невинную шутку и включила автопилот. С другой стороны, может, так даже лучше? Ну в самом деле, что бы я им стала рассказывать, узнав, кто они такие? Стояла бы молча и хлопала глазами, как сейчас. А так хотя бы развлекла.

– Это большая честь для меня, – наконец сказала Люси. – И одновременно полный провал. Я сегодня плохо провела экскурсию. На «отвяжись». Никуда не годится. Так нельзя. Но иногда случается – если экскурсанты мне не понравились, или просто выбили из колеи. В вашем случае – определенно второе. Как-то мне сразу не по себе стало от вас.

– Ну, мы сами виноваты, – улыбнулся человекообразный genius loci, и разбойничья рожа сразу стала такой обаятельной, что Люси захотелось его стукнуть за то, что не улыбался раньше. Совсем же другое дело! С такой улыбкой все бы совершенно иначе прошло.

– С какого-то перепугу решили прикинуться нормальными людьми, – объяснил он. – А эта роль мне и при жизни… я имею в виду, в обычной жизни давалась неважно. О моем друге и говорить нечего, это явно не его амплуа. Но мы очень старались. И получились довольно противными типами, это я и сам осознаю.

– Ничего, бывает и хуже, – вздохнула Люси. – В смысле вполне неплохие ребята из вас вышли. Просто надо было вам все-таки выбрать какой-то один язык экскурсии, а то у меня создалось впечатление, будто вам вообще не интересно, что я говорю. И если вы еще когда-нибудь захотите прикинуться нормальными людьми, имейте в виду: «пуэрториканец из Эфиопии» – перебор, полный абсурд. Мы, нормальные люди, так обычно незнакомцам не представляемся…

У Люси был еще ряд критических замечаний, но договорить она не успела, потому что чайки, все это время с веселыми криками кружившие над Улицей Смерти, прилетели к ним, дружно расселись на плечах и голове своего приятеля, и одна из них клюнула его в ухо – легонько, но так выразительно, что даже Люси поняла, что это означает: «А я тебе говорил!»

– Ну нельзя же совсем без абсурда, – примирительно сказал тот. – Мои интересы тоже надо учитывать, чтобы я у нас не зачах.

И наконец протянул Люси крышку от термоса, до краев наполненную кофе. Сделав первый глоток, она не поверила своим органам чувств. После второго придумала разумное объяснение: стресс обостряет восприятие, поэтому просто хорошо приготовленный кофе кажется чем-то неземным. Но выпив примерно половину, поняла, что стресс тут все-таки не при чем.

– Мир никогда не будет прежним, – вздохнула она. – Это даже круче, чем кофе у Святого Евстафия в Риме[27]. И как после этого жить?

– Долго и счастливо? – предположила одна из чаек. И тут же, смутившись, завопила по-чаячьи, видимо, чтобы сгладить неловкость.

– Ничего, выживете как-нибудь, – утешил Люси обладатель термоса и, по всей вероятности, создатель его божественного содержимого. – Особенно если я налью вам добавки. А я ведь налью! – И добавил, заговорщически подмигнув: – А потом мы расстанемся, но мой кофе вы запомните навсегда. Будете нас вспоминать, ничего не бояться, верить себе, быть благодарной, любить и тосковать… Извините, увлекся. Это была цитата из моего любимого автора; жаль, работает исключительно в разговорном жанре, но я успеваю законспектировать иногда. Узнали?

Люси молча кивнула. Совсем недавно говорила эти слова, сажая в такси Алену, которая провела на Изнанке пол-дня и, похоже, вполне понимала, что именно с нею случилось, а вот сможет ли ужиться ли с этим пониманием – бог весть.

– Удивительно, что вы это слышали и запомнили, – наконец сказала она. – Или вы слышите и помните вообще все, что в городе говорят?

– Да упаси боже. Я бы рехнулся, – искренне ужаснулся тот, а чайки одновременно взлетели в небо и истошно завопили на разные голоса. Видимо, тоже содрогнулись перед такой перспективой.

– Просто лично за вами я внимательно слежу, – признался оставшийся. – Да-да, тайком подсматриваю. И подслушиваю. Довольно бестактно с моей стороны столько лет бесплатно примазываться к вашим экскурсиям, но сами виноваты – вы мой кумир. Впрочем, я не совсем бесполезный нахлебник: говорят, от моего присутствия поднимается настроение, особенно если меня самого при этом не видно и не слышно, но уж это условие на ваших экскурсиях всегда было строго соблюдено. К тому же, порой вам требовалась помощь. На самом деле нечасто, буквально несколько раз, то ли семь, то ли восемь, – когда вы не смогли отыскать пропажу…

– Что? – ушам своим не веря, переспросила Люси. – Что?!

– Что слышали: я бесцеремонно совал нос в ваши дела. Но когда у вас все получалось, я не вмешивался, честное слово! Не настолько я нахал. А когда вы не справлялись, я приходил на помощь. Строго говоря, это нормально, что вы не справлялись: тех, кого вы не смогли отыскать, заносило не на Изнанку, а сильно подальше. Людям вообще нечего делать в подобных местах. Мне, кстати, тоже там нечего делать. Но я наглый, как танк. Вижу цель – не вижу препятствий. Это отлично работает… иногда. Применять мой метод в домашних условиях, не разжившись дополнительным всемогуществом и хотя бы десятком запасных жизней, я бы не рекомендовал.

– Погодите, не тараторьте, – попросила Люси. – Чокнуться с вами можно. Вот уж правда – как танк. Объясните мне человеческими словами: вы что, привели обратно этих восьмерых?

– А. Значит, все-таки восьмерых, – кивнул он, явно довольный уточнением. – Вы бы, кстати, и сами могли догадаться, что кто-то другой благополучно вернул их домой. Потому что, если бы эти люди пропали по-настоящему, вы бы о них не помнили. А то не знаете, как ловко реальность закрывает подобные дыры. Раз – и не было никого, никогда, следов не осталось, забудьте. Собственно, нечего забывать.

– Я думала, примерно так и случилось, только я одна помню об этих пропавших, – растерянно призналась Люси. – Как-то не учла, что я – тоже часть реальности, а не какой-то отдельный от нее сверхъестественный наблюдатель. И, следовательно, должна была все забыть. В голове почему-то не укладывается. Даже, знаете, как-то обидно думать, что я – просто часть реальности, послушная ее воле. Хотя оно, безусловно, так.

– Такая форма гордыни мне тоже свойственна, – понимающе улыбнулся ее собеседник. – Не думаю, кстати, что от нее следует избавляться. Отличный рабочий инструмент.

– Так значит они не пропали?

– Вернулись домой как миленькие.

– А другие, о которых я забыла, потому что они действительно исчезли навсегда… сколько их было? – дрогнувшим голосом спросила Люси.

Она почему-то заранее приготовилась услышать какое-нибудь совершенно ужасное число, например сто тридцать восемь. А то и вовсе девятьсот двадцать пять.

Но ее собеседник укоризненно покачал головой.

– Не выдумывайте. В старые времена такое и правда довольно часто случалось. Но с тех пор, как мой друг взялся опекать наш город – то есть последние двадцать с небольшим лет – здесь никто бесследно не пропадал. Кроме разве что тех, кого приняла Изнанка по большой взаимной любви; впрочем об этих счастливых пропажах вы наверняка знаете больше, чем я. А никаких особых ужасов не было, скажите спасибо этому горластому типу. Он только с виду балбес почище меня, а на самом деле… Эй, ну я же сто раз просил никогда не щекотать мне крыльями нос!