Симон

– Вы с ума сошли? – спросил Симон.

Вопрос был риторический. Он и сам прекрасно понимал, что никто ни с чего не сошел. Просто был потрясен, очень сердился и одновременно опаздывал на репетицию, а это уже ни в какие ворота. Перебор.

Сел на подоконник, закурил, не спрашивая разрешения: окно нараспашку, переживут. Всем же будет лучше, если я побыстрей успокоюсь. А то в сердцах черт знает чего наговорю.

Наконец сказал:

– Мне еще одиннадцать лет до конца контракта. Целых одиннадцать лет! У меня репетиции до конца года расписаны; с сентября начнутся регулярные выступления, график уже составлен, я с двумя клубами подписал договор. Думаете, я вот так просто все брошу? Я только-только нормальных музыкантов собрал…

– Погоди, – попросила его Ханна-Лора. – Для начала просто успокойся. Не кипятись.

А Кара примирительно добавила:

– Никто тебя в кандалах домой не потащит.

– Так вы уже притащили! – воскликнул Симон. И саркастически добавил: – Спасибо, конечно, что не в кандалах, но мне от этого не то чтобы сильно легче. Мать вашу, ну что вы наделали?! Мы так не договаривались. Нельзя вот так без предупреждения человека из жизни выдирать! Это против всех законов, правил, инструкций, да и просто здравого смысла. У меня через сорок пять минут репетиция. Новый кларнетист придет в первый раз. Он совершенно невероятный, таких не бывает. Ангел небесный, а не кларнетист. Не представляете, как я его уговаривал. Ему, оказывается рожа моя сперва не понравилась, говорит, думал, очередной сытый мальчик из богатой семьи, бездельник с артистическими фантазиями, много таких перевидал. А теперь смеется: что ж ты сразу не начал играть? Уже на второй минуте был бы твой с потрохами… В общем, главное – я его все-таки заполучил. Лучшего в мире кларнетиста! И не могу позволить себе его потерять.

– А я тебе говорила, этот совсем не обрадуется, – сказала коллеге Кара. – Надо было спорить с тобой на деньги, пошла бы сейчас в кабак.

Ханна-Лора молча показала ей кулак, и обе дружно рассмеялись. Но Симон их веселья совершенно не разделял.

Вообще-то они, конечно, отличные. Начальница Граничной Полиции, в которую, по традиции, по уши влюблена добрая половина каждого поколения городских студентов, включая девчонок; с возрастом, к счастью, проходит у большинства. И Кара по прозвищу Небесная, глава департамента по связям с Другой Стороной, хозяйка всех тайных Путей, мастер перехода между реальностями, всегда одной ногой тут, а другой там. Уж насколько Симон был сейчас растерян и зол, а все равно заново обрадовался, что знаком с этими крутыми тетками и даже, как внезапно выяснилось, много лет работал под их руководством.

Ну и вообще, чего уж там, приятно было внезапно все это вспомнить – квартиру Кары, где она однажды поила чаем их дружную группу, четверых будущих Мостов; прощальную вечеринку, которую они закатили перед тем, как отправиться в полную неизвестность Другой Стороны; торжественную церемонию составления контрактов, больше похожую на похороны времен эпохи Исчезающих Империй, как их описывают в учебниках. А заодно – всю свою предыдущую биографию, весь этот дом-милый-дом. Бабку, отца, музыкальную школу, как впервые попробовал водку на выпускном и как тогда страшно плевался; неизменно мрачного Мастера Томаса, грозу консерваторских студентов, которому он – между прочим единственный в группе! – сдал зачет по композиции с первой попытки и был официально признан новой надеждой современной музыки, еще и выпили на радостях вместе потом; первую подработку на каникулах в пляжном оркестре и девчонок в модных светящихся купальниках, готовых пойти на край света за ним, таким крутым трубачом; старенькую пани Матильду, вдову великого тенора Грушивицкого, которая по понедельникам приносила в консерваторию домашние пирожки и раздавала студентам прямо у входа, приговаривая: «Кушайте, дети, набирайтесь сил для учебы, нам хорошие музыканты очень нужны»; трехлетний контракт с филармонией Элливаля – как рад был оттуда вернуться и как потом тосковал; ореховое мороженое в кондитерской старшего брата и его огромного полосатого кота с совершенно человеческими голубыми глазами; зиму третьего года, когда над городом каждый день появлялись радуги, тогда как раз написал сюиту для саксофона и голоса в честь Смотрителя маяка, но показать никому не решился… Правильно, кстати, сделал: слабая была работа, никуда не годилась, как и все остальное, что успел сочинить в прежней жизни, до Другой Стороны.

– Еще одиннадцать лет до конца контракта! – повторил Симон, с ужасом чувствуя, что вот-вот заплачет. Злость прошла, осталась только совершенно детская отчаянная обида на весь мир сразу: ну как же вы со мной так?

– У меня столько планов! – сказал он. – И ладно бы просто планов. Я же только-только что-то очень важное начал понимать про музыку Другой Стороны: в чем ее колдовская сила, и откуда человеку эту силу следует брать… Ни в коем случае нельзя мне сейчас останавливаться! Рано возвращаться домой.

Начальницы переглянулись. Вид у Ханны-Лоры был довольно растерянный, зато у Кары – откровенно торжествующий. И Симон наконец-то начал понимать, что она на его стороне.

– Ты был знаком с Альгисом? – наконец спросила Ханна-Лора и тут же недовольно скривилась: – Ай, нет, конечно, откуда? Он же гораздо раньше подписал контракт…

– Если вы имеете в виду художника, который стал Мостом в тот год, когда я вернулся из Элливаля, то да, мы были знакомы, – ответил Симон. – Но не близко, просто пару раз встречались в общей компании, потом здоровались при встрече, и все. А почему вы спросили?

Ханна-Лора неопределенно пожала плечами и отвернулась; за нее ответила Кара:

– Мост Альгис покончил с собой.

– О господи. Не просто умер? Покончил с собой?! Как такое возможно?

– Возможно вообще все. Впрочем, Альгису повезло: в последний момент он каким-то чудом оказался на маяке и умер дома, а не на Другой Стороне. Но чудеса чудесами, а риск сочли чрезмерным и приняли решение вернуть домой все Мосты, вне зависимости от даты окончания контракта. Это решение не обсуждается! – поспешно сказала она, заметив, что Симон готов возразить. И усмехнувшись, добавила: – Даже мне не дали всласть его обсудить. Но как частное лицо ты, разумеется, можешь находиться на Другой Стороне сколько захочешь, законом это, слава богу, не запрещено.

– И как я вернусь, интересно? – мрачно осведомился Симон. – Я не умею сам туда проходить.

– Да ясно как: я тебя отведу, – огорошила его Кара. – Поставлю на место, как книжку на полку – туда, откуда взяла. А потом, если выберешь время между своими драгоценными репетициями, дам тебе несколько частных уроков. Совершенно бесплатно, заметь! В общем, если смотреть на вопрос сугубо практически, ты скорее приобрел, чем потерял. Память о себе дорогого стоит. Полное забвение строго предписано Мостам, но для путешествующих частным порядком оно не только необязательно, но и крайне нежелательно. Слишком уж много создает ненужных проблем.

– А что, можно оказаться на Другой Стороне и ничего не забыть? – опешил Симон.